Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло. Владимир Лузгин
в муках исполинов
Обугленные костяки,
Зачатых женщинами в браке
От падших ангелов, от тех,
Кто жить привык в грязи и мраке
Людских пороков и утех.
Куражась в дерзостном запале,
Они под шёпот сатаны
От Вседержителя отпали,
За что и были казнены.
Загнав отступников в пещеры,
Он в очистительный четверг
Во благо верности и веры
Их всесожжению подверг,
Чтоб слугам божим поученьем
Служил пример ужасный сей:
Не будет никому прощенья,
Каких бы ни были кровей.
3
Я видел горное ущелье
С как будто бы цельнолитой,
С промёрзшею до дна купелью
С почти хрустальной чистотой.
В ней из досок окаменелых
Дерев неведомых – ковчег
Стоит внутри под гладью белой,
Как праведности оберег,
Как память о спасенье Ноя,
Когда в пучине бурных вод
Исчез, безумствуя и воя,
Дотоле избранный народ.
Забыв о заповедях божих,
Обряды выродив в волхство,
Он проклят был и уничтожен
Вплоть до названия его.
Чтоб всякий знал: пред грозной дланью,
Вершащей справедливый суд,
Поповы выдумки и знанья
От наказанья не спасут.
4
Я видел холм, людьми забытый,
Равнину плоскую пред ним,
Где объяснял мне смысл событий
Огненноликий серафим.
Перстом горящим, словно стилом,
Чертил слова он в облаках
О Сроках, Таинствах и Силах,
О вечной жизни и смертях.
Строка к строке, сплетясь как змеи,
Единым текстом письмена
Висели в небе, пламенея,
Сколь ни была бы ночь темна.
Они пылали до рассвета,
Переложением судеб,
По воле нового завета,
Его неразрушимых скреп.
Чтоб помнить, избранных из званых,
Как Моисей или Енох,
В тиши небес обетованных,
Определяет только бог.
5
А я обычным человеком,
Каков и есть, лежал, дрожа,
Поникнув головою пегой
У рокового рубежа.
Листая в памяти страницы
Своих деяний – день за днём,
Ища, чем можно обелиться
В пути запутанном моём.
Не зная, как всё обернётся,
Ловя обрывки странных фраз
Из уст в халатах инородцев,
Мной озадаченных сейчас.
Продрогнув под простынкой голой,
Ещё не зная, что к жене
Уже прислушался Никола
В её молитве обо мне,
Пока, полученное налом,
Врачи делили не спеша,
И, не держа мочи и кала,
Я отходил от АКаШа.
«Горе, что чернее солнца…»
Горе, что чернее солнца
В час затемнения луной,
Без единого