Бегство из Центральной Азии. Павел Степанович Назаров
большевики и расстреляли их обоих. Стояла холодная снежная зима, и протяженные потоки замерзшей крови еще долгое время были видны на дорогах и тротуарах города.
Без лошади я не мог последовать за отступающей горсткой белых и нашел убежище в доме, где до этого скрывался британский офицер[25]. Рядом с кроватью была потайная дверь, и буфет сдвигался так, что можно было спуститься вниз, в подвал, и переждать там опасность. Она буквально ходила за мной по пятам. В городе шли повальные обыски, искали спрятавшихся мятежников. Однажды в течение дня в наш дом красноармейцы приходили не менее семнадцати раз. Особым рвением отличались венгры – бывшие австро-венгерские военнопленные, перешедшие на сторону большевиков. Правительство «трудящихся масс» было поистине интернациональным!
Мне сообщили, что советские власти узнали о моем убежище, и пришлось спешно покинуть укрытие. Вечером 12 января, когда солнце скрылось за аллеей высоких тополей, а дома терялись в мистической дымке, я вышел из города. Морозный снег хрустел под ногами. Одетый в рабочую робу и с фальшивым удостоверением в кармане, я сумел пройти через красный патруль на окраине города.
Мог ли я тогда подумать, какая мне предстоит длинная и долгая одиссея через всю Центральную Азию, таинственную землю Тибета и через Гималаи в долины Хиндустана? Я верил, что скоро вновь вернусь домой. Ведь британские силы стояли на Амударье, а с севера надвигалось войско атамана Дутова. Вопрос захвата Туркестана казался делом нескольких дней.
В течение недели я скрывался у друга, чей дом стоял у дороги, по которой шли постоянным потоком большевистские подводы, грузовики и красная кавалерия. Дни проходили в постоянной тревоге. В любую минуту могли войти в дом с обыском, который обернулся бы для меня и моего друга расстрелом. Лишь долгие холодные ночи приносили немного покоя и отдыха. Ночью никто сюда не приходил, но это отнюдь не приносило радости – с рассветом начинался новый день, такой же неопределенный и тревожный, как и предыдущий.
Однажды мой хозяин попросил разрешения пригласить своего родственника с женой для знакомства со мной.
– Он не большевик, даже совсем наоборот. Он против советской власти, но вынужден служить у них как мобилизованный большевиками, – пояснил мой друг.
Я согласился, потому что хорошо знал отца этого человека, типичного «буржуя», как теперь именовали представителей среднего класса. На следующий вечер гости пришли, молодая приятная пара осталась у нас на ночь, так как никому не разрешалось передвигаться по дорогам после наступления темноты. После скудного ужина молодой человек рассказал нам об интересном случае, который произошел пару месяцев назад, когда он с отрядом Красной армии был в Чарджоу.
Так вот однажды ночью там произошла ужасная суматоха. Со станции Ак-Кум[26] пришла срочная телеграмма, сообщавшая, что красные части, окруженные британскими и индийскими солдатами, сдались. Вслед за этой новостью по телеграфу пришел ультиматум, приказывающий немедленно выбрать комитет
Речь идет об известном английском разведчике полковнике Фредерике Маршмане Бейли.
Событие произошло на станции Караул-Кую (Голинков Д. Л. Крушение антисоветского подполья в СССР (1917–1925), Политиздат, 1975 г. стр.281–282).