Шарль Пеги о литературе, философии, христианстве. Павел Борисович Карташев
яркий мыслитель – богослов и философ, и как тонкий лирик, говоривший о чужих стихах и трагедиях настолько поэтично, что его строки о знаменитых авторах обрели самостоятельную художественную ценность. Взгляды и высказывания Пеги явились реакцией протеста против рационализма и мелочной сухости материалистической и позитивистской идеологии и оказали безусловное влияние на развитие научных и критических методов и критериев осмысления литературы в XX веке, вплоть до нынешнего времени, вводя в центр внимания ученых и критиков вопросы онтологического и аксиологического характера, выдвигая на первый план эмоционально-рецептивное и содержательно-смысловое измерение искусства слова.
Своеобразие литературной критики Ш. Пеги определяется двумя основными факторами влияния: христианским вероучением, сформировавшим христоцентричность мировоззрения Пеги, а именно его инкарнационно-пасхальный взгляд, под углом которого он старается осмыслить явления культуры и произведения литературы; и философией интуитивизма, под воздействием которой сложился оригинальный литературно-критический подход Пеги к литературной классике. Литературная критика Пеги сформировалась в отрицании и преодолении методов и понятий культурно-исторической школы в литературоведении, а также позитивистской по духу «университетской критики» Г. Лансона и др. Литературно-критическое наследие Пеги является осуществлением интуитивно-целостного подхода к постижению смысла литературного произведения, «осмыслением откровения» о произведении, о его формально-содержательном априорном единстве, которое дается критику до специфической профессиональной рефлексии, подвергающей читаемое анализу.
Глава 1
Мировоззренческие основы литературно-критических взглядов Шарля Пеги
Пеги жил и трудился на рубеже XIX и XX столетий, в эпоху торжествующего наступления на европейскую цивилизацию материалистической идеологии и окончательного утверждения во Франции республиканского светского строя. Человек впечатлительный и до страдания серьезный, Пеги не мог хладнокровно наблюдать, как дух индивидуализма, меркантилизма и «деспотия временных благ»[28]постепенно овладевали его родным народом и разлагали его; как новые политико-экономические, либеральные отношения в обществе вытесняли остатки прежней социальной иерархии – ко всему этому он относился болезненно. В эссе «Предрассветной порой» он противопоставлял расслаивающейся по мелким интересам современности сплоченность «средневековой вселенной», основанной на единой для всех ее обитателей, от пахаря до монарха, христианской вере. Пеги посчастливилось родиться в провинциальном Орлеане, в атмосфере, писал он в эссе «Деньги», «старой Франции», в местечке, чудесно хранившем, как ему позднее казалось, облик и душу прежних времен – древней Галлии, римской провинции, затем постепенно крепнувшего феодального королевства, и наконец величественной державы, одним словом, страны незыблемых
Péguy Ch. (Euvres en prose completes. P., 1988. T. II. P. 648.