Несчастные девочки попадают в Рай. Кэрри Прай
на щелбан, что не хрюкнешь?
Сосед явно издевался над мальчуганом.
– Кто спорит – тот говна не стоит! – Пашка был любителем дразнилок, но и парень оказался не промах.
– Кто спора боится – тот в какашках копошится!
Мне пора было вмешиваться.
– Отпусти его, пожалуйста, – жалобно пропела я. – Он еще маленький. Глупый.
Парень поднял голову и удивленно моргнул. Он и предположить не мог, что за ними наблюдают.
– А ты кто? Подельник?
– Златка! Сестренка, помоги! Он мне ухо сейчас оторвет!
– Так это сестра твоя, матрос? – догадался парень. – Что ж, у тебя появился шанс на свободу.
Он посмотрел на меня и его голубые глаза сверкнули.
– Как думаешь братца выручать? – его губы дрогнули в хитрой улыбке. – Предложения есть?
Я видела его впервые.
Высокие скулы. Светлые глаза. Пухлые губы. Из—под черной кепки торчали темные волосы, а от широкой улыбки на щеках появились ямочки. Майка, цвета пыльного снега, прикрывала потертое трико, зато открывала рельефные руки. И пусть одежда на нем была простая, сам же парень был непрост.
– Послушай, я извиняюсь за брата. В семье не без урода, понимаешь? Он дурачок у нас.
– Сама дура! – огрызался глупый братец.
Я сжала руки в кулаки, представляя в них тонкую шею. Клянусь, как только все закончиться я удушу его. Разорву на куски и скину в компостную яму. На заборе повешу и выбью, как пыльный ковер.
– Отпустишь? – я с надеждой посмотрела на парня, и тот вскинул темными бровями.
– Отпущу, – подозрительно быстро согласился он, но мальца не выпускал. – Только если ты кувыркнешься.
– Что?
– Кувыркнись, и он свободен.
Я могла бы расценить это за шутку, только вот лицо его было серьёзным.
– Я не цирковой осел, – мои руки скрестились на груди. – Пусть кто груши трескал, тот и кувыркается.
Вздохнув, он равнодушно потряс плечами.
– Как знаешь, – на этих словах он вывернул руку, и мальчишка завопил на всю округу.
Я поморщилась от пронзительного крика. Если дедушка узнает о содеянном, Пашке будет незачем волноваться за свои уши, потому что их попросту не станет.
Мне было четырнадцать, и я была слишком доверчива. А еще моему «великодушию» можно было только позавидовать.
Закрыв глаза, я прокляла мелкого подлеца.
– Хорошо, хорошо. Я кувыркнусь.
Самодовольный парень наградил меня вынуждающим взглядом. Ох, их ждало незабываемое представление.
Ладони коснулись влажной травы. Макушка воткнулась в землю. И, как говорит Пашка: «оп—ля» – дело сделано.
Унизительно приземлившись, я отряхнула платье и поднялась на ноги.
– Доволен? – буркнула я, и с волос попадали сухие листья.
На секунду оба ребят замерли, словно увидали фокус века.
А потом, сосед прыснул от смеха:
– В натуре? Я ведь пошутил! Если бы я знал, что ты на самом деле кувыркнешься, попросил бы