Несчастные девочки попадают в Рай. Кэрри Прай
парень расплылся в улыбке.
– Я – Сема, – представился он, протянув мне руку. Заметно замешкавшись, я не сразу ответила на его жест.
Его ладонь была влажной и очень горячей. Будто боясь обжечься, я быстро прервала это рукопожатие.
– Злата, – хрипло ответила я, а потом взглянула на второго парня.
Он сидел на другом конце стола, все такой же хмурый и смотрел прямо перед собой, словно перед ним была открыта книга.
– Саша, – безынтересно ответил он, так и не подняв своих глаз.
От него так и разило холодом, что не скажешь про Семена. Глядя на улыбчивого парня, я буквально слышала легкий ветерок, который гуляет у него в голове.
– А меня Паша зовут! – гордо воскликнул братец, словно это кого—то волновало.
– Пашка? Нет, – сняв с себя кепку, Сема надел ее на Пашу. – Ты – Матрос. Молодой юнга.
– Фигасе! Зось, ты слышала? Я – Матрос.
– Здорово, – наигранно возрадовалась я. – Теперь придется посадить тебя на корабль «Непостижимая тупость» и отправить на «Остров дураков».
– Сама тупая! – огрызнулся Пашка, и стол содрогнулся от мощного удара кулака.
– Не смей так говорить сестре, – прорычал дед, испепеляя братца взглядом.
– Ну, дед, она первая начала!
Седовласый Федор почернел от суровости.
– Запомни, никогда не обзывай свою сестру. Она права, только потому что старше. Ясно?
Губы маленького Пашки затряслись. Кинув на стол кепку, мальчишка побежал в дом проклинать меня горько плача в подушку. Так было всегда. Каждый раз, когда Пашка был наказан, он во всем винил меня. Я своими ушами слышала, как ребенок с внешностью ангела, отправлял меня гореть в Аду.
– А сама, как считаешь? – теперь дедушка обратился ко мне. – Правильно делаешь, когда над братом смеешься?
Вместо ответа я снова стала багроветь в лице. Безобидное чаепитие превратилось в семейные разборки. Я терпеть не могла дедушкины нравоучения, поэтому давно нашла действенный способ их обходить – молчать.
Ситуация автоматически сошла на «нет», когда дед устроил допрос нашим новым соседям. Я мало запомнила из того, о чем они разговаривали, потому что внимательно изучала их.
Сема. Красавец. Весельчак. Весьма обаятелен. Харизма, она так и прыскает из него. Притягательная улыбка вызывала зеркальную реакцию. Но, кажется, в этом парне не все так весело. Глаза… в них пляшут чертики. Причем, чертики – злодеи, которой при любом удобном случае забросят тебя в огненный котел.
Саша. Сложно сказать. Отстранен. Холоден. Закрыт. Но, его природа тоже наградила красотой. Только опасной. От него веет мрачной энергетикой, каким—то холодом, от которого пропадает дар речи. Я начинала робеть от одного лишь взгляда. Пусть даже такого краткосрочного.
Нет, я не потеряла слух, разглядывая братьев. Саша был старше меня на год, любил охоту, игру на гитаре и грезил армией. Кажется. А вот Семка не думал о будущем, жил настоящим, обожал авантюры, в которых всегда оставался победителем.