Битва под Острой Брамой. Андрей Лютых
когда кибитки, отчаянно тормозя, съехали с холма вниз, можно было засомневаться – не мираж ли это был? Дорога, петляя между холмами, вновь пряталась в лес, и города еще долго не было видно, пока лес не сменили поля, размякшие под прохудившимися одеялами из тающего снега. Пашни, конечно, были нужны, городу не обойтись без хлеба, но иной раз казалось, что зря эта земля отвоевана у леса. Это был славный лес: не какие-нибудь непролазные ржавые елки, а чинно отстоявшие друг от друга стройные чистенькие сосны и, конечно, дубы. Даже не одетые в листву, они смотрелись браво, будто хороший полк на марше: все походное, все зачехлено, но ты уже представляешь, как будут сверкать эти молодцы на параде. Перед городом лес уступал территорию предместьям с их садами-огородами, зато вклинивался в сам город, в самый его центр, где, как и в Новогрудке, вершину холма венчали очертания древнего замка, еще очень отчетливые, не превратившиеся в ветхие руины. А граненая, как ствол старинной аркебузы, главная башня и вовсе выглядела еще вполне грозно и будто специально была предназначена для того, чтобы над ее зубцами развевался какой-нибудь гордый флаг.
Любознательный Андрюха, ненадолго отставший от каравана по нужде, уже сидел на козлах, Княжнин, чтобы не пропустить ничего интересного, въезжал в город верхом. Здешние жители, как могло показаться, сплошь одни евреи, встречали прибывших с не меньшим и не праздным любопытством. За многочисленными постройками предместья терялись вал и крепостная стена, окружавшая город. Если приглядеться, оборонительная линия все же тянулась не прерываясь, хотя казалось непонятным, зачем она нужна горожанам, где-то прямо к стене пристроившим торговые лавки, где-то часовню. На самом деле евреи составляли только половину жителей Вильно. Их не притесняли здесь так, как в Варшаве, и они свободно занимались торговлей, ремеслом и любой прочей деятельностью, приносящей деньги. Евреев и католиков среди обитателей города было примерно поровну. Меньше было здесь православных, но когда в Вильно расквартировался многочисленный российский гарнизон, православные церкви больше не оставались полупустыми. Военные использовали крепостную стену как раз по прямому назначению, устроив посты и рогатки на всех въездных воротах, которые караван, ведомый офицером лейб-гвардии Преображенского полка, проехал без всяких проблем.
Дальше проводником стал Франек. Молодой квартирьер уже отыскал жилье для своего господина и его попутчиков, а теперь дожидался их у Рудницких ворот, отваживая навязчивых евреев, предлагавших посреднические услуги. За воротами возвышался костел, весь в барочных завитушках. За ним повернули направо, пересекли клиновидную площадь с множеством выходящих на нее магазинов и лавок, дальше, двигаясь узкой улочкой, проехали мимо гостиного двора[21], пересекли улицу пошире и свернули в извилистый переулок, где стало вовсе тесно. Полозья то утопали в грязной слякоти, то скрежетали по оголившейся булыжной мостовой, и этот противный, в сущности, звук был отчасти даже приятен, потому что
Сейчас на месте московского гостиного двора – Национальная филармония Литвы.