Европа в эпоху Средневековья. Десять столетий от падения Рима до религиозных войн. 500—1500 гг.. Джордж Бертон Адамс
в обновлении демократического духа, столь характерного для нашей эпохи, а с ним и того акцента, который мы вновь ставим на человеке и его правах[61].
Из новых введенных германцами элементов, чье дальнейшее существование и влияние мы можем наиболее четко проследить до нашего времени, самыми важными были политические и институциональные.
В момент своего контакта с римлянами германцы находились на этапе политического развития, через который античные народы прошли уже давно. Политическое устройство примитивных германцев Тацита во многом было очень схоже с политическим устройством примитивных греков Гомера. Но, что касается германцев, их народ обладал таким твердым и консервативным политическим характером и эти примитивные институты обрели такие определенные формы, что им удалось на протяжении столетий избегать угрозы поглощения и уничтожения, с которой они столкнулись в лице более развитых римских институтов, и по крайней мере через некоторые каналы постоянно влиять на общественную жизнь мира. И хотя античные народы, исходившие из того же начала, не сумели создать успешных и долговечных свободных правительств и повсюду закончились деспотизмом, в котором даже уцелевшие формы свободного правительства потеряли всякий смысл, в истории тевтонских народов, напротив, опыт абсолютной монархии, через которую суждено было пройти зачаткам свободы, не погубил их и не сдержал их роста, за исключением кратковременных периодов.
В целом можно сказать, что германцы привнесли несколько важнейших элементов, из которых в последующие века развились современные свободные конституционные правительства. Однако эти элементы следует признать куда более явно демократическими в Германии Тацита, чем в государствах, основанных на римской земле. Очевидно, что завоевание подвергло их двойной опасности. Во-первых, в тех странах, где германцы обосновались среди римского населения, они оказались под действием примера римского правительства и римского государственного аппарата, важные элементы которого сохранялись по меньшей мере в течение некоторого времени, причем оба они, как правило, внушали варварскому правителю мысль о ценности централизации и абсолютизма. Важность этого влияния оспаривается некоторыми учеными, но беспристрастное исследование не оставляет сомнений в том, что благодаря римскому образцу сложилась отчетливая тенденция к усилению власти короля за счет народа. Во-вторых, влияние самого завоевания шло в том же направлении. Оно подвергло племя большим опасностям, чем когда-либо, оно поместило его посреди завоеванного населения, более многочисленного, чем сами завоеватели, оно требовало, чтобы вся власть государства имела единую волю и единую цель. Тенденция опасных кризисов в жизни даже самой свободной нации направлена на централизацию. Это следствие мы встречаем повсюду в этих новых государствах, и особо ясно на примере англосаксов, где первая из
То, что этому преобразованию способствовали и экономические причины, как, например, влияние колоний на старый мир, несомненно верно, однако пока что мы можем говорить только о вероятности. Многие требования современного рабочего явно в не меньшей степени обязаны своим появлением распространению демократических идей, чем любой непосредственно экономической причине.
Сказанное, разумеется, относится к правам личности, выраженным в практической и институциональной жизни сообщества, а не в теоретических и абстрактных трактатах. То, что, например, иезуиты XVI в. неоднократно подчеркивали права личности в отрыве от правителя, не сыграло никакой роли в историческом развитии свобод. Несомненно, политические инструменты, с помощью которых мы обеспечиваем для личности максимально возможную свободу при эффективном правительстве, в основном выросли из германских институтов, о которых мы будем говорить ниже. Однако вопрос стоит так: каков был первоначальный источник и откуда исходит постоянное укрепление духа, который защищал и развивал эти примитивные институты?