Свет дьявола. Виктор Ерофеев
погребение – языческий стиль захоронения абхазских мужчин в бычьих шкурах на верхушках деревьев. Трупы, сотни трупов висели на деревьях до тех пор, пока птицы не объедали мясо. Затем кости складывали в кувшины и хоронили в пещерах (трупы женщин сразу зарывали в землю). Грузины устроили абхазским юношам воздушное погребение, расстреливая их из танков и пулеметов. Куски их тел повисли по всей Абхазии. Жертвоприношение богу войны. Особенно пострадала южная часть страны. В районе Очамчиры я увидел десятки разрушенных деревень, сотни сожженных домов, да и самой Очамчире досталось. Мэр города предлагал мне купить сохранившиеся особняки за смешные деньги. Из 70 тысяч жителей, которые жили здесь до войны, в Очамчире остались четыре тысячи.
Всего этого я еще не знал, когда ехал под вечер из Сочи в Сухуми, который, утратив присвоенное ему Сталиным грузинское «и», теперь звучит по-абхазски, суховато для русского уха, – Сухум. Меня поселили на госдаче, рядом с дворцом президента: антикварная роскошь советских номенклатурных времен. Наутро познакомили со Станиславом Лакобой, ключом к моему путешествию. Я увидел все, что хотел: от людей – руководителей страны, писателей, священников на Новом Афоне – до обезьян в сухумском питомнике.
Обезьяны порадовали меня своими детенышами. Перед питомником стоит большой памятник обезьяне – кажется, единственный в мире. Жаль только, что цель питомника, отразившаяся в надписи на памятнике, выражается в опытах, которые призваны спасать людей за счет обезьян. Я понимал, глядя на возрождение обезьянника, что этот вопрос, который теперь мучит политкорректную Европу, в стране послевоенных инвалидов еще долго не будет иметь никакого смысла.
Под руководством статного и седого Ксан-Ксаныча – русского человека, который командует абхазским военно-морским флотом, – я сделал круг по сухумской бухте на военном катере. Катер был допотопен и трижды перекрашен, как старый трансвестит. Морю явно надоело быть пустым. Поощряя нашу военную активность, оно тут же послало нам в помощь дельфина, который решил погоняться с нами наперегонки.
Война не испортила Черное море. Оно плескалось легкомысленной волной. Трудно придумать более курортное море. Оно буквально все окружено пляжем. Но оно лишь прикидывается курортным. Оно умеет быть черным. Это странное море обладает сероводородным слоем, консервирующие свойства которого сохраняют как металлы, так и бумагу. На дне, среди гор и ущелий, в подводном музее будущих поколений, собрана коллекция тайн. Купальщики с веселыми криками бросаются плыть по кладбищу кораблей всевозможных флотилий, навстречу братским могилам десятков тысяч людей. Их приветливо хватают за ноги утопленники с теплохода «Армения», затопленного 7 ноября 1941 года немецкой авиацией близ Ялты, когда он плыл на Кавказ. Семь тысяч трупов! Четыре с половиной тысячи немцев разгуливают по дну – жертвы советской бомбардировки нацистского транспорта «Тейя».
Сухумский маяк с моря выглядел ненужной