Триггер. Полина Рей
пропасти, понимаю, что вынуждена спрыгнуть и разбиться, но оттягиваю неизбежное. Словно это даст мне возможность так и остаться наверху.
Это когда всё хорошо, мы думаем, что едва ли не всесильны. Что сможем удержать счастье в руках, а если вдруг случится так, что предаст самый близкий, гордо удалимся, потому что тот, кто может растоптать нас, прожив бок о бок десятилетия, не заслуживает ни слезинки. На деле же всё совсем иначе. Куда бы ни пошёл, что бы ни делал, кажется, ты каждую секунду своего времени собираешь себя по кусочкам раз за разом. А от боли, что поселяется где-то так глубоко внутри, что её оттуда не выцарапать и не вырвать, задыхаешься, как под водой. Даже ощущения схожи – лёгкие кажутся наполненными чем-то тягучим, распирающим их изнутри.
Вздохнув, всё же открываю папку, и с губ слетает горестный стон. Поросёнка сжимаю до боли в костяшках пальцев. Передо мной – равнодушные белые листы с буквами, от которых перед глазами появляются чёрные точки. Вадим не просто подал на развод, он хочет ещё и отсудить у меня половину квартиры.
Именно отсудить, потому что знает – я не отдам её по собственной воле никогда. Изыщу средства, оплачу его часть, но не отдам. Что он вообще себе думает? Что мы будем жить здесь втроём? Я и его чёртова Майя станем встречать его с работы с распростёртыми объятиями, кормить ужином, а перед сном – смотреть все вместе телевизор в гостиной? Ах, это уже не будет гостиной – а скорее всего, их спальней. А вся квартира превратится в коммуналку.
Теперь отчаяние и боль – смешаны со злостью, такой острой, что уже задыхаюсь от неё. Но, что странно, это удушье придаёт сил. Здесь каждая вещь была куплена мною или – реже – Вадимом. Я столько времени убила на то, чтобы обставить всё с любовью, листала бесконечные каталоги, подгадывала время распродаж. Я не отдам ни метра этой квартиры, что бы ни случилось.
В эту ночь почти не сплю. То расхаживаю по спальне, так и не выпуская свинку из рук, то составляю план предстоящих действий. Если Вадиму мало того, что он сделал, значит, пора перестать раскисать и отвоевать, выцарапать, выгрызть то, что принадлежит мне по праву.
Теперь главное дотерпеть до утра, привести себя в порядок и ехать к мужу на работу. К бывшему мужу, точнее. Потому что после этого он точно станет таковым, даже если приползёт обратно на
коленях.
В приёмной меня просят подождать, так как Вадим ещё не приехал, что странно, ибо у мужа был пунктик – он ненавидел опаздывать. Это вообще, в его понимании, было худшим, что могло с ним случиться. Наверное, меняются не только люди, но и их укоренившиеся привычки.
Поросёнка я прихватила с собой – положила в сумку в надежде на то, что мне удастся увидеть Илью. И сейчас, когда прохаживалась вдоль дивана, стоящего возле окна, мне в голову лезли неуместные мысли. Даже, скорее, ощущения. Они странным образом будоражили кровь.
Сюда каждое утро приходил Илья. Занимался здесь делами, возможно, привозил Настю. Возможно, она сидела вот на этом самом диване, играла со своей