.
прыжком я оказалась внизу, схватила биту, перемотанную по рукоятке изолентой. Бон прижал Тотошку к земле и занес кулак. Передо мной маячила бритая голова.
Не знаю, где в тот момент находились мой разум и способность логично мыслить. Думаю, они трусливо спрятались где-то в подсознании, уступив почетное место ярости, смелости и безрассудству. Я замахнулась и, с криком подлетев к бону, обрушила биту ему на голову ― со всей дури, на какую способна. Я не думала о последствиях, только о том, что этот козел заслуживает наказания. Раздался необычный звук, будто треснул упавший арбуз. Бон тяжело рухнул на землю.
Я опустила биту. Тотошка отполз за здание корпуса. Вдруг я поняла, что вокруг стало необычайно тихо. Я посмотрела в ту сторону, где проходил махач.
Как-то незаметно мы с напавшим на Тошку боном оказались на открытом месте. Из эпицентра битвы нас хорошо видели и… застыли как вкопанные. Только некоторые, кто еще ничего не понял, дрались друг с другом. Но большинство людей смотрели лишь на нас, кто-то с удивлением, кто-то ― с ненавистью. Где-то рычали доберманы.
Что произошло? Почему все так уставились? Я перевела взгляд на бона подо мной. Я что, убила его? Широко раскрытые глаза смотрели в небо. Рыжие ресницы сверкали на солнце подобно золоту. Веснушки на лице сливались с каплями крови. Я зачарованно разглядывала бездыханное тело, растекающуюся из-под головы густую темную лужу. А бита пестрела багровыми пятнами ― и ударная часть, и обмотка из колючей проволоки.
– Парни! Ржавого убили! ― яростно заорали в толпе.
Как от очередного разряда напряжения, все загудели, задвигались.
– Фас! ― услышала я, а затем увидела мчащуюся на меня раскрытую красную пасть.
Сердце рухнуло вниз ледяной глыбой. Впереди мелькали ослепительно белые клыки размером с мои пальцы. Почему-то я подумала о Лангольерах, хотя нужно было думать о побеге.
– Валим! ― крикнул Тотошка.
Не раздумывая больше ни секунды, я сорвалась с места. Мы помчались к ограде, перелетели через нее с ловкостью обезьян, а вот доберманы застряли в прутьях. Это дало нам несколько секунд форы.
Смешанный лес ― самый неудобный для побегов, здесь повсюду мелкие колючие кусты, которые раздирают кожу в кровь. Мы понеслись к железной дороге. Скорее бы на смену смешанному лесу пришел еловый, там бежать будет удобнее.
Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди. Легкие горели, ноги заплетались. За спиной слышались дикое рычание псов и разъяренные крики. Все пропало, нам не спастись. Если меня поймают, то скормят доберманам. Эта мысль придала сил, и я помчалась быстрее. Незаметно исчезли кустарники под ногами, началась сухая мягкая тропа, усеянная хвоей. На ходу я вытерла рукавом пот, который застилал и щипал глаза. Больше всего на свете я боялась споткнуться о какой-нибудь корень и упасть.
Я заметила, что все еще сжимаю биту. Выбросить ее я не могла, пальцы будто приклеились к ручке. Может, и не надо? Если меня настигнут доберманы, будет маленький шанс