Почти не болит. Татьяна Вольтская

      Летний лес – как мир перед войной —

      За стеной сорочьи перебранки,

      И подушки мха, и ты со мной,

      Теплая кора, смола из ранки,

      Флаги солнца и моторы пчел,

      Белый гриб, Филонов и Дейнека,

      Ты со мной и наизусть прочел

      Тютчева, и не бывает снега.

      Вьющийся рябинный крепдешин,

      Бузины взволнованное знамя,

      Только сосны на помин души

      Зажжены, а чьей – пока не знаем.

      Долго-долго смотришь на меня,

      Дышит отцветающая кашка,

      И горящей осени стена

      В двух шагах, но не видна пока что.

      Когда ты далеко и не со мной,

      Не здравствуй, грусть – мне вроде бы хватает

      Тропы лесной и просеки сквозной,

      Брусничного листа, утиной стаи.

      Твоя любовь горит, как облака,

      Как золото небес над головою,

      И потому разлука мне легка,

      Как летний дождь, играющий листвою.

      А прикоснешься – будто за межой

      Невидимый прохожий чиркнет спичку —

      И сумерки меж телом и душой

      Внезапно превращаются во вспышку.

      Здравствуй, подруга осень,

      В яблоках и в меду —

      То-то раздолье осам.

      Комнату подмету.

      Капли порхают роем

      В сердце, в лесу, везде.

      Скатертью стол накрою

      И позову гостей,

      Под причитанья листьев

      И налетевший вихрь

      Глядя в окно молитвы

      На мертвых и на живых.

      Ваше сиятельство Клен,

      Ваше высочество Небо —

      Осень восходит на трон

      И рассыпает монеты.

      Каждый – ее фаворит —

      Школьник, и дворник, и хипстер.

      Вензель рябины горит —

      Значит, и я – монархистка.

      Каждому – полдень литой,

      Терпкий и гулкий, как церковь,

      Каждому – лист золотой,

      С надписью – как табакерка.

      А обошли – не горюй:

      Яблоко – слаще державы,

      Слаще вдвойне – поцелуй

      Краденый, тайный, шершавый.

      Ваше сиятельство Клен,

      Ваше высочество Небо,

      Порохом воздух – от крон

      Тлеющих вспыхнет – и нету.

      Свет иссякает. Срывая рубашки с вётел,

      Пьяный ветер к щеке прижмется щекой небритой —

      И отвалит. Блестят бока запотевших ведер.

      Дом скрипит, как рассохшееся корыто.

      Я не помню, откуда явишься ты, робея, —

      Из Костромы, из Астрахани, из Омска,

      Но натопить я вовремя не успею —

      О ледяные