Вы признаны опасными. Эйлин О'Коннор
за собой только пенистый след.
– А что это нас тряхнуло? – дрожащим голосом спросил Бран.
– Бункер, – сказал Патрик. – Бункер взорвался. Там кто-то прятался?
Нет, сказали они, никто. Матери с младенцами укрылись в лесу. Решили, что, случись беда, там у них больше шансов выжить.
– Простите, святой отец, – наконец проговорил кто-то. – Мы вас ослушались.
Патрик обвел их взглядом. Чумазые, перепуганные, так и не понимающие толком, что же произошло.
«А ты сам-то понимаешь, святой отец?»
Да. Теперь понимаю.
Они меня ослушались.
Вряд ли мы узнаем, чей это был эксперимент, и эксперимент ли, и до чего дошло человечество, если пригодных к жизни на этой планете оно решило отобрать именно таким способом.
Нет, не пригодных, поправил себя Патрик. Достойных.
Пять групп. Одинаковые условия. Годы вдалбливания прописных истин, которые должны спасти им жизнь. Поколение за поколением растет в убеждении, что не стоит привязываться. Нельзя любить. Запрещено ненавидеть. Все сильные эмоции смертельно опасны. Будь умеренным в чувствах, ибо это залог выживания.
И рядом с каждой группой – пастор. Искренний, преисполненный заботы. Мудрый. Верящий в то, что говорит.
Всего лишь инструмент. Стрела, пущенная в ложную цель. Искуситель, которому они должны противостоять, если действительно хотят выжить.
Что же это была за война, снова спросил себя Патрик. Остатки человечества сражались и погибли – за что? За возможность вернуть самих себя? Начать все сначала? Позволить жить лишь тем, кто даже под воздействием своего домашнего ангела-искусителя, несущего ложные истины со всем пылом проповедника, примет не то решение, что было навязано, а то, что противоречит всему, чему их учили?
– Огонь!
– Что это было, святой отец?
Патрик не сразу понял, что обращаются к нему. Он пытался осознать, как удалось смоделировать на пяти площадках одну и ту же ситуацию. Каждый священник принимал решение противостоять атакующим механизмам в одиночку. Каждый священник прятал свою группу в бункер, а сам отправлялся на верную смерть.
Похоже, со свободой воли Патрик погорячился.
Или нет?
– Взрыв, – сказал он. – Это был взрыв убежища. Оно уничтожено огнем.
Кто-то ошеломленно присвистнул, осознав смысл его слов.
Спрячься в бункере, который так удачно расположен рядом с фортом, – или выйди на защиту одного из своих, презрев его приказ. Не важно, почему ты на это пойдешь: оттого ли, что привязался к старому андроиду, или потому что убежден, что своих не бросают, или не желаешь отсиживаться в укрытии, пока кто-то умирает, чтобы ты мог жить.
Нарушь правила. Пойди на отчаянный, бессмысленный поступок. Разреши себе быть сильнее логики, выше здравого смысла. Презри рациональность.
И только тогда выживешь. А вместе с тобой и тот, кто учил тебя совершенно иному.
– Надо бы огонь потушить. Пока на лес не перекинулось, – подал голос Бран. Вокруг согласно загомонили.
Патрик встряхнулся.
Да,