Внутри звездопада. Алла Горбунова

      шла бабушка-верба с горбом из снега

      наклонялась к земле и вовсе упала

      а весна пришла – горб растаял и встала

      девушкой, оглянулась:

      у подруги-ивы на ветвях серебряные пуховки

      земля – как жираф в проталинах пятен

      ждёт пыления орешника

      и жениха медвежьего

      иные спали глухо и крепко

      в чешуйчатых робах почек

      а кое-кто оставался зелёным

      под снегом, как толокнянка

      проснулась от яркого света

      берёза – по ней ползёт жук

      жаль тех, кто в начале лета

      умрёт, как гусиный лук

      в устье зимы снег состоит из начал

      весны: иглы, шишки, ветки с куста

      в истоке весны земля – последний причал

      последнего снега куска

      уже он ручей – для него началась жара,

      а для цветов не кончились холода,

      ночью снится посконный мужицкий рай,

      старый крест, вечная воля и борода

      осина на вырубке

      ольха на пожарище

      берёза на брошенной пашне

      цветут в разноцветных серёжках

      передают друг другу привет по ветру

      – хорошо на пожарище?

      – привольно на брошенной пашне?

      – светло на вырубке?

      на пожарище пахнет скорбью и одиночеством

      на брошенной пашне пир сорняков и грачей

      на вырубке солнце греет старые чёрные пни

      в ночной печи горят берёзовые дрова

      утром после дождя на крыльце цветные разводы —

      золотой пыльцой написанные слова

      о первозданной тоске, растворённой в природе

      жреческие слова

      в дыме костра

      покуда мы закрываем печной заслон и

      спим в тепле как звери в логове до утра

      и другие слова

      пишут звёзды на наших ладонях

      после зимы

      на сосне распустились почки

      и там оказались

      листья!

      лес был светел и пуст

      но в нём поднималась сила

      первобытных могучих чувств

      что, как птенца, поила

      стал он тенист и густ

      вскормлен стихией самóй

      тёмной природой чувств

      материнской тьмой

      черёмуха на сырой

      опушке лесной

      медоносит сладко от злой

      поэтической силы его

      был лес лыс

      а стал в волосах до пят

      как в поэзии смысл

      лес творит себя

      как брусничный холм

      в сосняке сухом

      в белых цветах

      лес творит себя

      дрозд