Монологи и диалоги о постмодерне и постмодернизме. С. А. Барков
советско-российскому популяризатору науки, специально занимавшемуся ее историей и ее парадоксами. Он продолжает сократовскую линию о том, что с увеличением круга знания увеличивается «поверхность» его соприкосновения с внешним миром незнания. Кроме того, по Данину, научное открытие одновременно и уменьшает, и увеличивает область неизвестного, поскольку восхождение на вершины знания открывает исследователю все больше новых неизведанных земель, изначально лежащих за горизонтом[77].
Второй иллюстрацией будет фрагмент текста Ромена Гари, французского писателя и дипломата, который, насколько нам известно, наукой не занимался. «…Мерзавка – богиня абсолютных истин, этакая казачка, попирающая груду трупов, с хлыстом в руке, в меховой шапке, надвинутой на глаза, и с хохочущей гримасой. Эта наша старая госпожа и хозяйка, она так давно распоряжается нашей судьбой, что стала богатой и почитаемой. Всякий раз, когда она убивает, мучит или подавляет во имя абсолютных истин – религиозных, политических или моральных, – половина человечества в умилении лижет ей сапоги; это ее очень забавляет, ведь она-то отлично знает, что абсолютных истин не существует, что они – только средство, чтобы вести нас к рабству.»[78]
Выше речь уже шла о том, что утверждение «истин» в идеологии и политике часто приводит к разрушительным социальным конфликтам, господству одних групп и рабству других. Последнее бывает и в экспериментальной науке. Вспомним хотя бы временную победу «лысенковщины» над буржуазным вейсманизмом-морганизмом в советской генетике. Но бывает и так, что «истина», вошедшая в моду, делает рабами почти всех. Тот же Р. Гари так описывает нездоровую моду на фрейдизм (в котором в частности есть положение об амбивалентной направленности чувств) во Франции 1930-х годов. «Эти умники (психоаналитики. – Авт.) доходчиво объяснили мне, что если вас сильно тянет к женщинам, то на самом деле вы – тайный гомосексуалист; если интимный контакт с мужчиной вызывает у вас отвращение, …то вы в зачатке любитель этого, и, наконец, следуя и дальше их железной логике, если контакт с трупом глубоко отвратителен вам, то подсознательно вы склонны к некрофилии… В наше время психоанализ, как и все идеи, приобретает нелепую тоталитарную форму, пытаясь заключить вас в оковы своих собственных извращений. Он заполонил умы маниакальными идеями, ловко завуалировав их семантическим жаргоном, который… привлекает клиентуру методом запугивания и психологического шантажа, подобно американским рэкетирам, навязывающим вам свою протекцию.»[79]
Таким образом, начиная с античности и до настоящего времени, проблема принципиальной неполноты знания для философии и науки, собственно, «не является проблемой». А уж в XIX-XX веках ее понимание однозначно демонстрируют не только авторы, в различной степени причастные к науке, но и не имеющие к ней никакого отношения, да и вообще все здравомыслящие люди. (Конечно, и в науке, и вне ее всегда были и будут неисправимые романтики и одержимые