Монологи и диалоги о постмодерне и постмодернизме. С. А. Барков
нашим разумом. При этом разум может достаточно свободно объединять (ассоциировать) и комбинировать данные опыта в различных сочетаниях их причинно-следственных связей, давать им различные интерпретации, а также создавать новые идеи с использованием фантазии. Но существуют ли критерии, позволяющие разуму с необходимостью выводить из одних фактов другие и таким образом формулировать истинные суждения? По Юму, такие критерии существуют лишь в математическом познании и формальной логике. Во всех других областях познания разум бессилен обосновать истинность собственных построений, не опираясь на опыт[91]. Разум считает истинными лишь привычные повторения (порядок) перцепций, что побуждает ожидать их и в будущем. Затем привычка переходит в убеждение, а убеждение – в веру в существующий порядок вещей. При этом мы не можем судить о том, в какой степени наш опыт соответствует реальности.
В дальнейшем идеи Д. Юма не остались без внимания постмодернистов. В частности один из гуру постмодернизма Ж. Делез в работе, посвященной, в том числе и Юму[92], рассматривает проблему субъекта с точки зрения многообразия его опыта в контексте «исходного природного порядка». В более широком плане учение Юма ознаменовало собой поворот к неклассической философии с ее культурологическим подходом к интерпретации реальности.
Иммануил Кант, один из основоположников немецкой классической философии, подверг критике и эмпиризм, и рационализм, а затем предпринял попытку их синтеза. Но по большому счету он продолжил рационалистическую традицию скептицизма, поскольку постулировал возможность чистого – неэмпирического априорного знания (истины), которое, однако… практически недоступно исследователю.
По Канту, объекты познаваемы «от нас», а не «из себя», в результате чего мы можем получить лишь относительную истину[93]. Абсолютная истина потенциально возможна лишь тогда, когда объект познается субъектом «в себе», т. е. когда субъект познания отождествляется с его объектом. Следовательно, абсолютная истина о Вселенной доступна лишь соизмеримому ей субъекту – Абсолюту, Богу. Поэтому процесс познания есть приближение различных вариантов относительных истин об одном и том же объекте, разделяемых различными субъектами, к истине абсолютной. Успешность этого процесса зависит не только и не столько от уровня развития науки и усилий конкретных познающих субъектов, сколько от соизмеримости объекта и субъекта познания. Чем дальше мы пытаемся проникнуть в макромир и микромир, тем более несходные друг с другом варианты относительной истины мы получаем. Это последнее положение, вероятно, и объясняет недоверие постмодернистов к метанарративам.
Можно утверждать, что в целом XIX век прошел под знаменем сциентизма[94] и веры в конструктивную роль науки в решении любых проблем человечества. Мощным основанием этого стал механицистский детерминизм П.-С. Лапласа, который через сто
По Юму, характеризовать конструкции разума как истинные или ложные вообще некорректно. Они ценны сами по себе, и любые из них имеют право на существование.
Или: познание имеет дело с миром феноменов или «вещей для нас», который не соответствует скрытому от нас миру ноуменов или «вещей в себе».