Не все переплывут реку. Николай Шмагин
Федоровна, Олина мама. Помыться, привести себя в порядок, так как не очень любила она деревенскую жизнь, пусть даже и дачную.
Жена была коренной москвичкой с Самотеки, и без Москвы не мыслила своей жизни. Но ради сына готова была потерпеть.
Когда они уезжали, Ирочка сразу же заболевала. Ей становилось плохо, болела голова, горло, и даже тошнило, и мы все не сразу догадались, что это из-за Кирилла.
Когда Ольга с Кириллом возвращались, она сразу же выздоравливала, и мчалась к калитке навстречу, теряя тапки. На щечках появлялся румянец, она смеялась и веселилась вместе с Кирюшей, который тоже преображался рядом с ней, и вместо книгочея, читающего взахлеб днем и ночью, мы видели веселого неугомонного мальчишку.
В один из дней Ирочкина мать привезла ей из Москвы хомяка, и дети сразу же его полюбили. Они ухаживали за ним, кормили, купали в бочке с водой.
Однажды мы увидели, как скорбные Кирилл с Ирочкой сидят на лавочке и тяжко вздыхают. Недвижный хомяк лежал рядом с ними на тряпочке.
– У нас Хома умер, – горестно сообщил Кирилл.
– Мы его в бочке купали, а он захлебнулся, – пояснила Ирочка, и когда Ольга протянула руки к хомяку, в глазах у ребят появилась надежда. Они замерли в ожидании.
В руках у Ольги лежало холодное, окаменевшее тельце хомяка. Но не оправдать надежды детей было невозможно, и она начала крутить, мотать из стороны в сторону, тереть, сгибать и разгибать тельце хомяка.
Неожиданно он открыл глаза и чихнул.
Меня, как и жену, поразило это неожиданное воскрешение. Только дети ничуть не удивились ожидаемому чуду, они схватили Хому, и побежали дальше заботиться о нем.
В соседнем доме проживала весьма странная дачная семейка: муж с женой и тещей, иногда приезжал их сын-десятиклассник, долговязый и угрюмый переросток, и тогда все они щебетали и роились вокруг него, не зная, чем угодить, а он только морщился и отмахивался от них, как от назойливых мух.
Уходил в лес, и долго бродил там, не обращая внимания на то, что его близкие волновались и переживали, поджидая его с обедом или ужином наготове.
Хозяин семейства, Борис, красивый и веселый, с улыбающимся лицом и копной волнистых волос на голове, великан под два метра ростом, был из исчезающей в наше время породы настоящих мужчин; широкие плечи, с крупными руками, кулак – что голова ребенка, добряк. Обо всех он заботился, всем хотел угодить, сделать что-то полезное для дома и семьи.
Еще все спали, а он уже делал зарядку, бегал по тропинке в лес и обратно, затем, оседлав дорожный велосипед, мчался к станции, и покупал у бабушек свежие ягоды для своей любимой Танечки, иначе он ее не называл.
Она к этому времени еще спала. В полудреме выходила из душной комнаты в сад, ложилась в гамак и висела в нем, покачиваясь, время от времени прикладывая тонкую руку к бледному лбу и жалобно, болезненно вздыхая.
«С утра уже устала», – думала она, благосклонно взирая на своего огромного, бронзового от загара, мускулистого мужа, который, бросив велосипед, бежал к ней с кульками в руках.
– Танечка,