Город без солнца: Кара. Нежелание. Михаил Небрицкий
жизни. Нужно испробовать всё, но не забывать держать себя в рамках, иначе будет не жизнь, а перекати-поле, без смысла, без цели, жить, что бы жить. С женщинами у него всё было скромно. Никогда не заводил посторонних романов, всегда был верен своему выбору. Поэтому слухи, мелькающие в толпе о том, что у него где-то есть внебрачные дети, скорее всего – выдумка. Однако каждый его выбор спутницы жизни чреват наличием каблука над его головой. Кто-то скажет, что я придирчив, и так и должно быть, тем не менее и я, и большинство моих товарищей, включая Григория, в момент увлечения женщиной оставались самими собою. Всегда находились в контакте с близкими и темы для обсуждения никогда не менялись. Всё те же блудные мысли, алкогольные вечера, разговоры о технике и политике и ничего не могло помешать дружеской атмосфере. Александр же, в данной ситуации, ограждал себя от соотечественников, редко выходил на контакт и кардинально менял своё мировоззрение. Пошлые шутки его не забавляли, от алкоголя он, зачастую, отказывался, да и нас он старался избегать, особенно в присутствии дамы сердца. Винить его в этом бессмысленно, т.к. это всё равно, что обвинять льва в том, что он хищник и желает кушать. Тем не менее, мы никогда не были злопамятными, и в любой момент могли прийти ему на помощь. Особенно после неудавшегося романа. При этом, как обычно, бранили его за неудачный выбор и неприемлемое поведение, чтоб отбить желание и как можно дальше отодвинуть последующие попытки от нас сбежать. После последней попытки у нас опустились руки и мы пустили всё на самотёк. Это имело свои последствия, и, возможно, результат этого мы сейчас наблюдаем. Убитая горем супруга склонилась над бездыханным задубевшим мужем, проливая слёзы на белоснежную сетчатую тюль. Все мужчины, пришедшие провести покойного в последний путь, толпятся с краю. Егор, наконец, поняв, что больше общаться не с кем, решил подойти к нам. Делал он это медленно, короткими шагами, опустив голову и временами поднимая её, глядя в сторону гроба. Подошёл ко мне и, заглядывая мне в глаза, начал задавать вопросы:
– Так, а где ж его дети? Почему не приехали?
Я не успел открыть рот, как в беседу вмешался Григорий.
– К вечеру должны приехать. Вдова вчера сказала. Им только сегодня сообщили о смерти.
– Так, а у старшего сына жена…
Я не успел вникнуть в их содержательный разговор, так как меня подозвала одна из старух. Я аккуратно пробрался сквозь толпу, подойдя к бабке. Она сжимала в толстых коротких пальцах платок и попросила меня перенести венки на машину. Я взял в обе руки по несколько венков и, обойдя гроб и любезно попросив уступить дорогу, подошёл к грузовику. Платформа была устелена вишнёвым ковром, над платформой натянут брезентовый козырёк. Я залез на кузов и аккуратно расположил венки, оперев их на край со стороны кабины, который так же обтянут краем ковра. В момент, пока я обернулся, чтоб покинуть автомобиль, к грузовику подошёл