Красная комната. Пьесы. Новеллы. Август Юхан Стриндберг
там… лицемер… я хожу… в сапогах.
Он передает рукопись мальчику и приказывает одними губами:
– Четыре верстатки, седьмая труба, к Нистрёму!
Потом обращается к Фальку:
– На пять минут я свободен! Пойдемте на склад.
Счетоводу:
– «Зулулу» грузят?
– Да, водкой, – отвечает счетовод хриплым голосом.
– Подойдет? – спрашивает маска.
– Подойдет! – отвечает счетовод.
– Тогда с богом! Пойдемте, господин Фальк.
Они входят в комнату, сплошь увешанную полками, заставленными кипами книг. Маска бьет по корешкам хлыстом и гордо – без обиняков заявляет:
– Все это написал я. Ну, что скажете? Неплохо? Вы, я слышал, тоже пописываете… помаленьку. Если возьметесь за дело как следует, тоже напишете не меньше!
Он кусал и жевал сигару, выплевывая обрывки табачных листьев, которые кружились, как мотыльки, пока не застревали на корешках книг, и вид у него при этом был такой, будто он думал о чем-то заслуживающем всяческого презрения.
– «Факел примирения»? Гм! По-моему, глупое название! Не находите? Это ваша идея?
Фальк впервые получил возможность ответить, ибо, как и все великие люди, его собеседник сам отвечал на свои вопросы. Фальк сказал, что идея не его, но больше не успел вымолвить ни слова, потому что маска заговорила снова:
– По-моему, очень глупое название! А по-вашему, оно пройдет?
– Я ничего об этом не знаю и даже не понимаю, о чем вы говорите.
– Ничего не знаете?
Он берет газету и показывает Фальку.
Фальк с изумлением читает следующее объявление:
«Принимается подписка на журнал «Факел примирения». Предназначен для верующих христиан. Скоро выйдет из печати первый номер под редакцией Арвида Фалька, лауреата премии Литературной академии. В первых выпусках журнала будет опубликована поэма Хокана Спегеля «Творение Господа», глубоко проникнутая христианским духом и благочестием».
Фальк забыл отказаться от заказа на Спегеля и теперь не знал, что отвечать!
– Какой тираж? Э? Полагаю, две тысячи. Слишком мало! Никуда не годится! Мой «Страшный суд» выходит тиражом десять тысяч экземпляров, и я кладу в карман – сколько бы вы думали? – чистоганом пятнадцать!
– Пятнадцать?
– Тысяч, юноша!
Маска, по-видимому, забыла принятую на себя роль и заговорила в своем обычном стиле.
– Итак, – продолжал он, – вам, вероятно, известно, что я чрезвычайно популярный проповедник, скажу не хвастаясь, потому что это знает весь мир! Я очень, очень популярен и ничего не могу с этим поделать, но это так! Я был бы лицемером, если бы сказал, что не знаю того, о чем знает весь мир! Итак, я с самого начала поддержу ваше предприятие! Видите этот мешок? Если я скажу, что в нем письма от людей, женщин – не волнуйтесь, я женат, – которые просят прислать мою фотографию, то я скажу еще очень мало.
На самом деле это был не мешок, а небольшой мешочек, по которому он ударил своим хлыстом.
– Чтобы избавить их и меня