Симеон Сенатский и его история Александрова царствования. Роман второй в четырёх книгах. Книга вторая. Николай Rostov
что Послание к Титу святого апостола Павла перечитывал. И смотри, – воскликнул он удивленно, – на каком месте ты меня прервал! – И граф прочитал начало стиха тринадцатого из главы первой этого Послания: – «Свидетельство это справедливо». А в двенадцатом стихе апостол Павел о неком критянине лукавом поведал, – заговорил он наставительно. – Сей критянин предерзко заявил, что все критяне – лжецы! А из этого высказывания выводится, ежели поразмыслить, что не все они лжецы, хоть один правдивый из них да найдется. И вот что я тебе, Гаврила Гаврилович, скажу. Дня через два я отсюда уеду. Не по моей, сам знаешь, части… убийствами и прочими разбойными делами заниматься, а ты тут останешься. Государь новых людей, думаю, уже послал с убийствами этими разбираться. Так ты им мои слова передай! Не все убийцы – убийцы. И вот из чего я это вывел. Сам знаешь, все убийцы лжецы. И это справедливо – убийца ты или просто лжец. Но если убийца или лжец скажут вдруг правду, то выйдет, что лжец соврал – и не соврал одновременно, а убийца убил – и в то же время и не убил. И сей парадокс убийцы просто разрешается: он человека убил – и его, им убитого, за себя выдал – а сам вместо него стал. Он в этом случае и на Библии поклянется, что не убивал он себя! А ведь не понимает, что опять соврал, хотя и правду сказал. Так что выходит – не поколебать ему парадокс, который я для него вывел. – Граф замолчал и, обхватив голову руками, погрузился в чтение Библии. – Так ты все еще тут? – посмотрел он через минуту на драгуна. – Ступай. Я комиссию нашу своей волей, данной мне государем, распускаю. С этой минуты ты свободен. Выручай свою Жаннет. Ступай!
– Но, ваше сиятельство? – изумился драгун. – Я про Жаннет ничего вам не говорил.
– Ты и про то, что она тебе написала, мне не рассказал. А я знаю, – закричал он сердито, – превесело он ее в свое самоубийство мнимое впутал и на нее убийство этого лакея повесил! Превесело. Ступай.
Сон тридцать седьмой, от Беса
Кемский исправник Марков Гаврила Гаврилович…
Я и не знаю, как мне выбираться из этих совпадений? Впрочем, тут просто: обойдусь без его имени и фамилии. Или исправником буду его называть. Внесу, так сказать, редакторскую правку в текст своего сна тридцать седьмого. И с учетом этой правки продолжаю.
Кемский исправник носил драгунские усы и имел те же кавалерийские привычки, что и наш драгун Марков.
Разумеется, сходство фамилии, имени и отчества, как говорится, его к этому обязывало. Правда, точной копией он его не был.
Наружность он имел весьма скромную. Рыж, тощ – и все остальное прочее. Усы поэтому красил в черный цвет. Выпивал, не без этого, но умеренно. И в карты любил поиграть – но вечно проигрывал. Но умен был… бестия! Тут наш Марков-первый, скажу честно, в подметки ему, нашему Маркову-второму, не годился.
Вот и не трогал он поначалу столичную барыню – Бутурлину Евгению Александровну, хотя сразу понял, что к смерти старца она имеет прямое отношение. Но вот когда лакея коридорного задушили, вынужден был с ней