Неразрешимые противоречия. Иван Шам
застыл, в панике пытаясь придумать оправдание, но допрос ждать ответа не стал.
– Присядь, – указал отец на рядом стоящий стул сыну, который, едва заметно трясясь, повиновался этой безобидной воле, казавшейся ему самым страшным моментом в его жизни. – Знаешь, много лет назад, когда я был студентом, меня впервые посадили под арест. Произошло это из-за протеста, который я с группой сообщников устроил напротив своего университета. Тогда мне невероятно повезло, ведь я был отпущен ровно за день до выстрела Каракозова, которого всё пытались отыскать члены другой молодежной группировки, с которыми я был в хороших дружеских отношениях. К моему счастью, император, не подозревающий о готовящемся на него теракте, ещё не начал принимать усиленные меры против всех этих тайных обществ, которых наплодилось к тому моменту как зайцев на воле. И я вышел на свободу без особых проблем, но уже с осознанием того, что нельзя действовать открыто, ведь делу это не поможет, а только создаст неприятные последствия…
Отец Виктора замолчал, внимательно рассмотрев своего напуганного сына, пододвинулся чуть ближе и столь же уверенным голосом, каким он всегда говорил, продолжил:
– Тогда моя жизнь сильно изменилась. Я понимаю, что всё, что происходит сейчас с тобой, это моя вина. Ты думаешь, что я не знаю про твои проблемы в гимназии. Ты боишься рассказать мне. Но сейчас я смотрю на тебя и понимаю, что ты созрел. Созрел раньше, чем я. Ты похож на меня. Точно!
Жестом попросив своего остолбеневшего потомка подождать, он подошёл к окну, выглянул на улицу, чтобы убедиться, что никто их не подслушивает, после чего закрыл ставни и то же самое проделал со входной дверью. Затем, вернувшись обратно, зажёг свечу, вновь сел в своё кресло и ещё серьезней, чем прежде, посмотрел на сына.
– Пришло время тебе узнать всю правду. Но прежде я должен быть уверен, что ты честен со мной. Скажи, как твои дела в гимназии?
Виктор, пытаясь сдержать слезу, посмотрел в глаза отцу.
– Ничего, – твёрдо заявил он.
– А я думал, что тебя исключили. За драки, непослушание и призывы свергнуть учителя по богословию.
Виктор понимал свою скорую погибель, но сдерживал эту предательскую слезу, а отец всё продолжал:
– Меня обо всём известили. Но нет! Ты не признаешься. Ты будешь идти до конца. Прям как я. Ладно! Пусть будет по-твоему. Но давай вернёмся к моей истории…
Он, наслаждаясь своим монологом, так что даже улыбка стала проступать сквозь его не знающее эмоций лицо, рассказал Виктору, что вскоре после выхода на свободу попал в одну из самых древних тайных организаций, которые когда-либо существовали. Это был Орден Седьмого Дня, который незаметно для всех управлял ходом истории, что казался столь неукротимым и неподвластным для того, чтобы подчиняться лишь простой горстке представителей людского рода. Там он нашёл своё призвание. Там он получил возможность изменить мир. Посвящение в братство навсегда изменило жизнь старшего Порохова. В тот момент, когда после прохождения новым братом всех