Девять унций смерти. Сергей Раткевич
нет времени, оно сожрано пространством. А это очень страшно, когда пространство становится на место времени.
Ты не нужен… не нужен… не нужен… знаешь, почему тебя нет? А вот поэтому. Потому что не нужен. Ненужный ты… и значит, тебя нет. Нет и никогда не было. Потому что не нужен…
А эти хваленые звезды с равнодушной злобой глядят вниз. Они и правда злые, раз под ними творятся столь злые дела. Где это было видано, чтоб Невесты сами выбирали себе мужей? А теперь… и не мужей даже, а… обнаглевшие Невесты просто хватают понравившихся им молодых гномов и таскают их почем зря в свои палатки. А те и рады, дурни. Разве ж так должно поступать уважающим себя гномам? А может, это уже и не гномы вовсе?
Сидеть и смотреть на выгнутый, опрокинутый мир и слышать, как совсем рядом, за тонкой тканью палаток, опрокидываются устои и заветы рода…
Сидеть, умирая от одиночества, а потом вдруг поймать точно такой же взгляд… и еще один… и еще… Передавать эти взгляды от одного другому, от одного другому, как родовую чашу в круге. Невидимую, но такую реальную. Пить из нее дивный напиток исчезнувшего времени. Снова дышать. Жить. И воспрянуть духом, потому что есть еще гномы, не перевелись еще. Не всех спалило безумным солнцем верхнего мира, не все продались за лживые человечьи звезды. Есть еще наши. Есть.
Смотреть друг на друга, прозревая дорогу, а потом тихо встать и раствориться в ночи. Суматохи вокруг полно, никто не заметит исчезновения небольшой группы стариков, да и кому до нас дело?
Домой!
Домой!
Назад. В родную Петрию.
Умирать?
Пусть. Старикам все одно умирать, зато дома…
Тьма укрывает нас. Тишина прячет наши шаги. Удача улыбается нам. Она всегда улыбается идущим на смерть, ведь им нечего терять, они ничего не боятся, а значит, могут потребовать любой награды. Вот мы и требуем. И удача, склоняясь перед нами, смиренно открывает нам двери родного дома. За ними смерть, ну так что с того? Нужно было уйти куда-то, совсем уйти, поверить, что возвращение невозможно, чтобы понять, как же он нам дорог, наш старый привычный дом, дорог настолько, что никакого «невозможно» отныне не существует. «Невозможно» это для тех, кто собирается выжить, а мы просто идем домой.
И вперед. Только вперед. О нашем пути, верно, сложат легенды. О том, как последние гномы шли домой. Нам их уже не услышать, так что с того? Что нам за дело до чужих песен? Мы просто придем домой. Войдем, вздохнем облегченно и счастливые встанем меж огромных каменных ладоней, встанем и тихо скажем: ау, мы здесь! мы вернулись! И тогда каменные ладони сомкнутся.
Что? Какие-то люди? Их даже много?
Вперед!
Вы что, не понимаете, что нас все равно больше?! Сколько бы нас ни оставалось и сколько бы ни прибыло их, нас все равно больше!
Жалкие переростки не остановят гномов, спешащих умереть вместе со своей родиной. Прочь с дороги! Мы не хотим вашей смерти! Мы просто хотим домой. Войти в свой дом. Просто войти. А дверь захлопнется сама. Навсегда, переростки. Навечно.
Гномы! Сомкнуть ряды! Это только кажется, что нас мало! Разве вы не видите