Девять унций смерти. Сергей Раткевич
сколько времени прошло, день ли, час ли, но уж никак не меньше вечности, – командир небольшой заставы, нарочно оставленной у Петрийских Врат, дабы никакие мародеры на гномское добро не посягали, окликнул замерших недвижными камнями гномов.
– Эй, недомерки, в нашем мире можно быть счастливым, честное слово! Даже недомеркам это не запрещается!
– Наши Боги от нас отказались! – потрясение прошептал один из гномов, глядя на то место, где некогда были Петрийские Врата. – Они захлопнули дверь… прямо перед нашим носом.
– Ну и плюньте на них! – жизнерадостно посоветовал все тот же человек. – Наш Бог добрый. Он с вами такого нипочем не выкинет!
– Нет, – тихо сказал другой гном. – Они не отказались от нас. Они повелели нам жить. Постыдно бросать неоконченную работу лишь оттого, что тебе материал не нравится. Достойный упоминания мастер должен сотворить шедевр из любого материала. Будь то Петрия, Олбария или что угодно другое…
– И что же нам делать? – спросил кто-то.
– Возвращаться. Думаю, эти достойные люди дадут нам сопровождающего.
– А… Невесты?
– Придется сотворить шедевр и из этого материала.
– То есть?
– Ну… думаю начать нужно с того, чтобы понравиться им. А для этого стоит перестать их осуждать. Это по меньшей мере.
– Не хочешь же ты сказать…
– Я – нет. Это Боги сказали свое слово. Не хочешь же ты их ослушаться?
Иногда начинает хотеться есть. Да так сильно, что с этим уже невозможно бороться. И тогда любой вкусный запах становится путеводной нитью. И лишь потом, утолив первый голод, начинаешь задумываться – быть может, стоило остаться голодным?
Якш пожалел о том, что зашел в этот трактир, не успев прикончить тарелку похлебки, пожалел. И не только потому, что вдруг сообразил – денег-то у него нет! Ну не привык владыка деньги с собой таскать, к чему ему деньги, раз он и так всем и вся владеет? Владел. Теперь он владеет только собой, и деньги ему еще как нужны. Человеческие деньги. И где их взять? Заработать? Да ради всех подгорных Богов, что ему, трудно, что ли?! Но есть-то уже сейчас охота. Более того… он уже ест. И чем платить за эту вот разнесчастную миску похлебки? Чем?! То-то и оно, что нечем. Стыд какой…
Однако вовсе не стыд и не то, что его сейчас прогонят как наглеца, нажравшегося на дармовщинку, заставило Якша пожалеть о том, что он поддался на сварливые требования собственного желудка. Дело было совсем не в этом. Прошлое, от которого он, как ему казалось, навсегда освободился, догнало его.
Худой, нервный трактирщик говорил без умолку:
– А теперь – гномы эти… я знаю, король запретил их трогать, вот только… какой же может быть мир – с гномами?
Трактирщик говорил уже долго. И все время – о гномах. О том, как он их ненавидит. Какие они сволочи, эти проклятые гномы, и как же король этого не видит. Ничего не скажешь – пикантная приправа к бобовой похлебке! За которую ты – гном! – еще и заплатить не сможешь.
– Никакого мира с гномами быть не может! – в очередной раз выпалил трактирщик,