Гастролерша. Мария Гарзийо
вечере. Следом за фотографом приходит официант и, совершенно не интересуясь пожеланиями клиетнов, выставляет на стол бутылки вина. Две белого и две красного. Вскоре рядом с бутылками появляются тарелки со спагетти и мясом. Каждому по одной.
Мне почему-то вспоминаются школьные обеды. Я была в пятом классе, и обедать в школе тогда было обязательно-принудительно. Каждому ученику выдавался талон с номером класса. У меня был 5Б. Перед обедом мы старались пораньше убрать учебники в портфель и, едва дождавшись звонка, вылететь из класса. Спешить надо было по той простой причине, что стульев обычно хватало только двум третям учащихся. А есть стоя никто не хотел. Вот и начиналась борьба за выживание. Мы неслись сломя голову, хватали колченогую табуретку – столь ценную добычу – и усаживались за свой стол. Дальше было еще одно важное правило выживания. Во время еды ни в коем случае нельзя было вставать. Пока ты тянешься за куском хлеба, твою табуретку могли свиснуть. Позднее мы начали питаться в школьном кафе. Но так было не намного легче. Приходилось нечеловеческими усилиями протаранивать толпу страждущих и потом, отхватив свой сок и горячее, нести трофей так высоко, чтобы голодные не пооткусывали сосиску и не растащили катрофель фри. Это удавалось немногим. Зато самые ловкие лакомились нахаляву.
От воспоминаний меня отрывает плаксивый голос Марка. Он жалуется, что не ест мяса. Вегетарианец. Я в свою очередь не ем такие макароны, но на все это местному повару, как и школьным кашеварам моей юности, было глубоко наплевать. Все было бы ничего, если бы нам дали поесть в тишине. Но организаторы поездки явно не считали поедание макаронов в тишине достаточно романтичным. И потому перед нами предстала весьма экстравагантная пара. Японка и толстый лысый итальянец. И они запели. Оперу. Громко. Совершенно неожиданно. Марк и его сосед синхронно роняют вилки и вздрагивают. На лице моего американца отражается такой неподдельный ужас, как будто Терминатор в очередной раз восстал из пыли и грозится захватить Америку и превратить людей в плесень. Я не выдерживаю и начинаю хохотать.
– Перестань смеяться. Это некрасиво, – шипит на меня Марк, немного прийдя в себя.
– Не могу, – я продолжаю содрагаться от смеха.
Лысый солист останавливается у меня за спиной (в отместку за мой смех) и поет во весь свой недюжий голосище. Я морщусь и втискиваю голову в плечи.
Когда же закончится этот самый романтичный вечер в моей жизни?
Вечер все-таки заканчивается. Нас отвозят в отель и мы плетемся в номер. Я устала от пережитого и мне очень хочется спать. Марк предпринимает очередную попытку «познакомиться поближе». Я выпила вина, и потому становлюсь сентиментальной.
– Ты знаешь, в школе меня выгнали из КВНа, – признаюсь ему я, давась слезами.
– Откуда? – не понимает Марк.
– Из КВНа, – хнычу я
– Не расстаривайся, – успокаивает меня он, – У всех бывает. Не плачь, не плачь.
Он твердит это «не плачь» и вдруг сам начинает плакать.
– Я