Ядро и Окрестность. Владимир Масленников
редко, окно смотрело в глухую часть двора. Он влезал в свое подполье, низко нагибаясь, слегка расширяя стороны, стенки не осыпались.
Для двух-трех полных мешков погреба-ямы вполне хватало, а больше они вчетвером за зиму не съедали. Не учел только одного – тепла, проникавшего внутрь через половицы и толкавшего в рост глазки. К весне белые и толстые, как черви, ростки достали пол. Он смотрел на них с жалостью и отвращением. С жалостью понимая, какая сила жизни рвется к свету из его ямы, и с брезгливостью к этим бледным и противным созданиям тьмы.
Теперь он не сомневался, что его запасы найдут защиту у самой земли. Над погребом стояла бытовка. Мороз до него не дотянется. Ради большей уверенности камеру выстлал сплошь толстой доской, пол насыпал из песка. Вот только сумеет ли его бытовка стать надежным сторожем. Навесные замки лихой народ брал ножовкой, петли крушил ломом. Внутренние замки нуждались в сварной раме и дверях, накрытых самое малое трехмиллиметровым железом. Ни о чем таком впрямую он пока не думал. Довлеет дневи злоба его, хотя будь настоящим слесарем, давно бы сработал неприступный запор.
Он подошел к огурцам. Они росли со сказочной быстротой. Собрали ягоду – придут и за ними, подумалось ему неожиданно. Такое обилие все равно не съесть. Кое-что жена закатает на зиму. Вспомнил, что необходимой стеклянной посуды у них две или три штуки – никогда соленьями и маринадом не занимались. Лучше всего продать, как те же семечки, и не откладывая на завтра.
Скорым шагом сделал еще одну ходку вперед-назад за рюкзаком. Небо слегка поднялось, отделившись от суши. Первозданный хаос был всем и ничем, надо было расслоиться, чтобы стать всем. Мысль пришла и погасла. Ее вытеснили гирлянды огурцов. Рюкзак, побывавший во многих передрягах, не имел сносу. Одна рука держала, другой укладывал. Ощутив тяжесть, утвердил его на меже и с разных концов сносил грудами. Набитый до отказа мешок потянул далеко за тридцать кило. Лямки врезались в плечи. Он согнулся в ходьбе, чтобы уравновесить горб.
Утром оба стояли у метро. От платформы отказались – поезда ходили с большими перерывами. Договорились так: жена станет поодаль от дверей с пластиковым пакетом и ручными пружинными весами, он будет сторожить вход, опустив мешок рядом. Выйдет патруль, Максим даст ей знать. Она спрячет весы в пакет, медленно направляясь к нему. Мент, покрутившись на месте, уйдет в вестибюль, они с женой тут же снова разойдутся.
Все шло, как придумали. Распродав свой пакет, она набирала новую порцию из рюкзака, возвращаясь на место. В первый раз сержант, выйдя на улицу, не обратил на него внимания. Стоит и стоит, мало ли кого и зачем ждет. Его глаза равнодушно скользнули по Максиму. Тот отрешенно смотрел в сторону, зная, что встречный взгляд высекает искры, подобно кресалу о кремень. Снова выйдя из дверей и обнаружив Максима, он не стал играть в безразличие.
– Приезжий?
– Москвич. С чего вы взяли? Жену вот жду. Задержалась.
– Паспорт с собой?
– Не