Долгий путь в лабиринте. Александр Насибов
околице села оказался второй патруль. Бородача остановили и снова перетрясли весь груз.
А через час, уже далеко в степи, на пути подводы возник мужчина.
Ящук ждал этой встречи, остановил лошадь.
Они обменялись несколькими словами.
Появилась женщина. В руках у нее был тяжелый портфель. Бородач развязал один из мешков. Портфель исчез в зерне. Подвода свернула со шляха и потащилась по целине.
К рассвету добрались до каменистой балки. Где-то в нагромождении утесов Микола Ящук заставил лошадь спуститься по крутому откосу. Здесь козырьком нависала серая ноздреватая скала. Это было надежное убежище – обнаружить телегу и людей мог лишь тот, кто приблизился бы к ним на десяток шагов.
Под скалой провели день, отоспались.
И еще одна ночь в степи. Самая длинная ночь: когда знаешь, что близок конец пути, каждая верста тянется бесконечно.
Стали гаснуть звезды, и примолк оркестр цикад, а подвода все ползла и ползла в клубах поднимавшегося с земли серого теплого тумана.
Но вот Ящук остановил лошадь. Некоторое время прислушивался, приставив ладонь к уху.
– Ага! – удовлетворенно сказал он.
Еще через минуту донесся приглушенный расстоянием крик паровоза.
Утром они были на станции. Ехали не таясь – на водокачке весело полоскался красный флаг.
В этот день на долю Саши выпало еще одно испытание.
Они уже распрощались со своим спасителем, кое-как втиснулись в древний щелястый вагон, набитый беженцами, мешочниками, шпаной, как вдруг Саша сжала руку Андрею. Глаза ее были устремлены в противоположный угол вагона. Шагин посмотрел туда. Увидел пожилого мужчину в котелке и легком пальто и рядом с ним миловидную женщину, много моложе своего спутника. Они сидели на больших желтых чемоданах и жадно ели, доставая пищу из газетного свертка, который на коленях держал мужчина.
Шагин сразу узнал Сашиного отца. Спутницей же, вероятно, была та, из-за которой он покинул семью. В свое время история эта наделала много шума в городе.
…Саша молча проталкивалась подальше от этих двоих. Шагин шел следом, прижимая к боку портфель с драгоценностями, который предосторожности ради завернул в свой пиджак.
Свободное место отыскалось в коридоре, возле уборной – дверь в нее была крест-накрест заколочена досками.
Шагин сел на полу, Саша устроилась рядом. Он закрыл глаза – и в сознании отчетливо возникла высокая стройная женщина. На ней черное, ловко сшитое платье, простенькая шляпа с вуалеткой в тон платья. С того дня, как из семьи ушел муж, она надевала только темное. Но все равно – уверенная походка, твердый взгляд…
Гриша Ревзин рассказывал: по утрам Саша всегда провожала мать, работавшую в госпитале фельдшерицей – госпиталь и женская гимназия были по соседству.
Однажды женщина вернулась домой в слезах. Саша пробовала узнать причину, но мать отмалчивалась.
На следующий день Саша пришла к госпиталю, когда там заканчивалась работа, стала в сторонке.
Вскоре