Руки Геракла. Фред Томас Саберхаген
и тебе, господин, – помедлив, ответил я. Незнакомец был одет в длинное одеяние из какой-то тонкой гладкой ткани. Помню, я подумал, что никогда не видел такого платья. Оно почти полностью окутывало его широкоплечую фигуру, но мне казалось, что телом он могуч. Поначалу я решил, что он молод, затем – что стар, затем он снова показался мне молодым. А потом я уже даже и не знал, что думать.
Я видел и других людей столь же высоких, а то и выше. И все же я почему-то с самого первого мгновения нашей встречи был уверен, что впервые в жизни вижу бога. Мой племянник, который почти в то же самое время пришел к такому же выводу, утратил свою обычную наглость и попытался спрятаться у меня за спиной. Я никогда не видел Энкида в таком волнении. Он что-то скулил – но я не понимал слов. Я положил ему руку на плечо и заставил стать перед нашим гостем. Но, наверное, мои усилия пропали даром – бог по-прежнему не обращал внимания на моего юного помощника.
Гулкий глас божества пронесся над болотом.
– Геракл, у меня есть для тебя поручение. Возьмешься ли?
Несколько мгновений я не мог дать ответа. Я был ошарашен тем, что бог явился говорить со мной, но, думаю, будет честно сказать, что я был не так уж и сильно потрясен. Может, гордыня моя была глупа и причиной ее было мое невежество и, как закономерное следствие, самоуверенность, но, как бы то ни было, все это выросло не на пустом месте.
– Ты знаешь мое имя, господин, – сказал я, – но я не знаю твоего.
Нашего гостя моя наглость не покоробила.
– Смертные называют меня Гермесом. Или иногда Меркурием, Вестником. Ныне я пришел именно как вестник.
Шест, которым Гермес удерживал лодку, вдруг превратился в длинный жезл, вроде как у глашатая. Единственным отличием было то, что его обвивали две змеи, и я припомнил, что его вроде бы называют кадуцеем. Лодка теперь была ближе к берегу, хотя я не заметил, чтобы она двигалась.
На сей раз на меня все это подействовало сильнее, но я продолжал:
– И чей же ты посланец, владыка Гермес?
Широкие плечи чуть шевельнулись под накидкой.
– Полагаю, ты вправе спрашивать. Меня прислал твой отец, Геракл.
Внезапно тень покинула лицо нашего гостя. Пламенный отблеск заката показал мне лицо тридцатилетнего мужчины. Он был красив – но я видывал смертных и покрасивее или, по крайней мере, не хуже его. Лицо это было совершенно человеческим, но все же в нем было нечто большее.
Когда я ничего не ответил, бог негромко добавил:
– Если исполнишь поручение, награда твоя будет такой, что ты и не в силах даже вообразить.
Упоминание об отце вдруг наполнило меня страшным гневом, смешанным с неожиданным стремлением. Я смог ответить лишь одно:
– Я никогда не был силен воображением.
– Принимаешь ли ты поручение? – не отступал Гермес. Он стал чуть выше, чем прежде.
– Ты должен сказать мне, в чем оно состоит. – В ту минуту, невежда, я не сомневался, что неуязвим. Я только что убил гидру, я был сыном своего отца. И присутствие бога меня не смущало – по крайней мере,