Сказ о жизни Сергия. Вик Бовэ
всяческих чудных историй.
– Кабы обучен был грамоте, то обязательно память об сих местах сохранил, – не раз говорил своей жене Иван, любивший при любом удобном случае, ведомые ему байки пересказывать.
Знал Вислый, и очень даже хорошо, про всех здешних обитателях лесов и рек. Ведал повадки зверья и птиц. Не раз доводилось видеть ему рыбную ловлю речного охотника, а потому с превеликим удовольствием принялся сказывать.
– Птицу, что видывали, тутошние обитатели прозывают ломихвостом. Энта, каковая нынче пролетела, ещё мала. А вот бывают таковые, что крылами избу покрыть возмогут. Через величину таковую необыкновенную, плетут про ломихвоста не бог весть что. Родители для острастки страшат энтой птицей малых детей. Хотя впрямь, имеются и самые настоящие дурни, кои взаправду помышляют, что та питается человеческим младым мясом. Токмо всё сие враки. Мне доподлинно известно, так как слышал я от старых людей, каковые жительствовали здесь ещё до верходеревцев, что сия птица питается лишь единственно рыбой. Было дело, не верилось мне, да сам не один год из засады выслеживал.
И поведал Иван Чириков отцу с сыном, как ранней весной, поздней осенью и зимой, в дождь, снег и стужу, хоронился он в ветвях высоких деревьев где-нибудь рядом с гнездом и отслеживал, какую добычу приносит ломихвост. Столько перевидал разной рыбы, какую птица приносила своим птенцам и сама склевывала, что хватило бы жителям Верходрева на одну голодную зиму. При силе своей добывал ломихвост в иные дни и сома, и щуку, и голавля до одного пуда весом. Но ни единого раза не видал Вислый, чтобы ломихвост питался, чем другим. Потому и имел твердую веру десятник к словам старых людей, которые птицу считали оберегом своего древнего рода. А еще прознал Иван Чириков, что настоящее имя у птицы не ломихвост, а скопа.
Охота невиданной птицы потрясла Стефана до глубины души. Когда же он услышал рассказ десятника, то и совсем предался длительным раздумьям. Только когда возвращались и до городища оставалось совсем немного, старший сын спросил у отца:
– Отец, как ты мыслишь, может статься нам уж следует поискать новое прозвание для крепости, каковую ставить намереваемся.
– Вот уж чем моя голова ещё не болела, – улыбнувшись, ответил Кирилла Афанасьевич. – Надобно сперва возвести, а уж затем думам предаваться.
– А отчего бы нам не наречь её Скопой!? – спросил Стефан и, глянув на улыбнувшегося десятника, сделался пунцовым словно отрок.
– А ты, Иван, как мнишь? – вопросил у Чирикова воевода.
Не переставая улыбаться, старый вояка отозвался:
– Что же, птица красивая и отважная, к тому же уже пребывала оберегом в здешних краях, а следственно и нам подмогой может обернуться. Да и крепость звучать будет мужественно. Скопа! Доброе прозвание.
– Ну и пребывать посему, – добродушно произнёс боярин Кирилла Афанасьевич.
Глава пятая
В глубь