Анатомия сознания – II. Эссе о свободе воли. Маргарита Каменная
голове пронеслось множество вариантов развития дальнейшей жизни и… мне осталось только одно – принять решение. Решение было принято. И это было мое решение, из которого сложилась дальнейшая моя жизнь, а не мозга, поскольку он присоединился бы к любой из моих жизней и тюрьме бился бы за справедливость с товарками по камере с неменьшим восторгом.
Мне здорово досталось, когда супруг освободился из ванной и решил восстановить справедливость. Однако это уже были постфактумные последствия, которые не вызывали во мне реактивных установок. Я утратила интерес к сказке «Супружество». И хотя ссор между нами было весьма больше, мозг не потрудился их запомнить, потому что мы с ним присматривались уже к другим сказкам жизни. Почему я так говорю? Потому что прошла ночь. И утром мне припомнилось, это натурально вытесненное воспоминание, как вся моя хорошая одежда клочьями валяется по полу… как я сдерживаю слезы, потому что вещей жалко… и как утешаю сама себя, то есть веду беседу с мозгом:
– Психопатии не нужен повод, расслабься, все хорошо, ты хорошая девочка, запомни, ты хорошая девочка…
– Свитер жалко! как же свитер жалко!!!
– Спокойно, спокойно… Ты виновата в том, что его порвали?
– Нет!
– Почему его порвали?
– Из-за ревности…
– Ты давала повод к ревности?
– Нет!!! Свитер жалко!!! В чем я буду на работу ходить!!!
– Психопатии не нужен повод, повторяй, психопатии не нужен повод…
– Психопатии не нужен повод…
– Скоро развод, скоро развод, скоро развод, повторяй!
И я повторяла. А когда пришло время, и свитер был забыт, то моему мозгу пришлось воевать со мной, натурально, воевать, не давая забыть последнее. Память меня подводила, а вот мозг – нет, даже если я с ним спорила, ругалась, перечила, он мне оставался другом, добрым союзником и помощником, и в результате мы написали конец у этой сказки.
***
Но вернемся на кухню, где папа отпускает меня под обещание больше не драться. В общем, я дала папе Слово, поскольку уже знала, Иванушка может победить Змея Горыныча, вопрос лишь в том: кто есть Змей? Этот вопрос я буду исследовать в другой
сказке жизни, когда столкнусь с очевидностью, что Змей – это Я, и все прежнее окажется лишь веселой присказкой. Однако, в тот момент мой мозг ставил точку в этой самой присказке, поэтому вскоре произошла еще одна драка с моим непосредственным участием…
Это была обычная уличная драка. И вот она-то запечатлелась у меня в памяти, не только переписав все мои воинствующие выходки, но и стерев одни воспоминания и заменив их другими. В тот день, когда я давала Слово отцу, что больше не буду драться, уровень кортизола в моем теле был зашкальный. Мне было жутко стыдно за свое поведение, настолько, что меня плохо держали ноги, а руки, сцепленные на груди, пока стояла у притолоки, немели, но я продолжала стоять с гордым,