.
тело. Однако, если сознание передумает, то оно может и погасить активность в мозге, позволив телу не совершать действия, обычно это ощущается, как потеря интереса к ситуации. Таким образом, все дороги ведут к сознанию как какому-то неизвестному месту, где живут, словно в копилке, все наши мысли, а заодно и образ себя.
И вот какой образ себя должен жить в голове у человека, который неосознанно забивает на смерть спящего отца семейства? Пусть это будет Железный Мачо. Посчитаем, что жестокие уличные драки с нанесением тяжких телесных повреждений в опыте преступника имелись. Теперь Мачо насилует женщину, а затем удушает ее. Удушение – это процесс, который Мачо совершает впервые. Что же мозг? По Либету, мозг уже минимум за 0,3 секунды должен был сообщить нашему Мачо о новом образе себя.
Предположим, пока он совершал насилие, то в его голове и не родилось никакой мысли, но удушение (жаль у Харрисона не сказано ничего о времени) – это небыстрый и целенаправленный процесс, к которому он приступил после физиологической разрядки в стрессовых условиях, не мог не родить в нем хоть какую-то мысль о происходящем, то есть сознание определенно должно было сообщить через активированный мозг о том, что совершается новое действие и показать варианты дальнейшего развития ситуации, а это уже выбор, простите, который человек делает сам.
Возможно, мышь и не знает, что она мышь, у нее нет слова о себе, но человек-то чувствует, что он человек, у него должно быть Слово себе самом, иначе он не человек, а кто-то другой…
Но вернемся к Аленушке, которая взяла меч, одела мужское платье и пошла на битву со Змеем Горынычем. Почему мои детские симпатии были на стороне Иванушки? Так я и была теперь этим Иванушкой. В общем, в Иванушку меня превратил мой мозг, не без помощи папы, конечно, но все-таки мозг. Папа сделал главное – он предложил мне первую базовую роль, он подарил мне одну из первых сказок жизни. Дальше врагов я избила сама, а мозг лишь послушно на них мне указывал, и мы отправились получать опыт, а поскольку первый оказался в полупопицах, то через них мы и писали эту сказку.
Однако, вот что интересно. Я знала о существовании в нашем классе Ленки Д., мы даже как-то общались в начальной школе, но я совсем не помню её в средней школе, ровно до того момента пока она не подсела ко мне на уроке английского, поставив тем самым жирную точку в моем псевдобойкоте. Понятно, что я с радостью откликнулась на голос живого человека в общем безмолвии, и мы стали на короткий период дружны.
Но кто же избрал ее мне в подруги? Это точно была не я. А кто меня заставлял в ту единственную нашу с ней прогулку выплевывать через каждое слово «б***» и внутренне от этого морщиться? Это тоже была не совсем я. А кто мне внушил чувство, что я недостойна ее дружбы? Это уже ближе ко мне.
Ленка была удивительно светлая, мягкая, спокойная и дружелюбная девочка, а о себе я уже много наслышалась, поэтому мой маленький