Пьесы. Забытые в столе. Алексей Праслов
Мне на себе пришлось порвать одежды…/ Ты видишь, я нага, на лоскуты…/ И каждый замотать собственноручно…/ Чтоб пальцы не сожгли осколки звёзд…/
СЕМЁН: Я чую боль и жжение на лапах…/ И холодок приятной мне росы…/ Меня томит предчувствие обмана…/ И странная сумбурность в голове…/
АНЮТА: А странно ли, что стог стоит сгоревший?…/ А странно ли, что мы и тут, и там?…/
Кричит петух.
СЕМЁН: Но вот петух… Петух! Он что, мне снится?…/ Не нас ли разбудил его истошный крик?…/
АНЮТА: А разве в жизни петухи послушны?/ А здесь гляди: ступай домой, петух! /Лети, хороший, вспомни, ты же птица…/ И не тревожь покамест сладкий сон…/
Петух взмахивает крыльями и послушно улетает. Включается радио.
РАДИО: (муж. голос) Пфу, пфу… Раз, раз… Вот воробьи подлюки!/ Обгадили весь микрофон дерьмом!/ (жен. голос) Да хорошо коровы не летают!/ (муж. голос) У вас, у баб, коль надо, полетят./ (жен. голос) Тогда сиди и не чирикай, Ваня!/ (муж. голос) Брысь, Варька-стерва, не мешай вещать! …/ Как атавизмы прожитой эпохи…/ Мы – цель не только птичьего дерьма!… /
СЕМЁН: Но это радио? Его я слышу явно?/ Оно всё так же мелет чепуху…/ И Ванькин мат, и Варькина скабрезность…/Ужели этим полнится душа?…/
АНЮТА: Оно лишь для того, чтоб нам проснуться…/ И, выглянув в окно, увидеть… петуха…/ И стог, и по полю к нему дорожку…/ Твоих, моих следов по утренней росе!/
СЕМЁН: Какая ночь безумная, Анюта!/ Я просыпаться не хочу никак!/ Спешим домой, чтоб досмотреть концовку…/
АНЮТА: Успеть бы обогнать нам петуха!/
Убегают. Тут же кричит петух, и сразу включается радио.
РАДИО: Далее. На месте сгоревшего стога молодые энтузиасты всю ночь скирдовали новый… кхе-кхе… притон… (жен. голос) Ванька, с утра-то?! Чудак с другой буквы! (муж.) Я и говорю – новый приют тельца и вдохновенья! (зевает) Н-ну, встренем утро гимнОм, а не гав…
Громко звучит гимн.
ДАНИЛА, ДУСЬКА, ПЕТУХ И РАДИО
Стог. Рядом стоит Дуська, теребит изодранный подол короткого «анютиного» платья. Из стога выныривает голова Данилы. Дуська застывает, прижимая подол к бёдрам.
ДАНИЛА: Прелестно! Патриотка навытяжку перед гимном!
Дуська молчит.
Вы все, что ль здесь чокнутые?
Дуська молчит. Данила вылезает из стога, сидит, слушает. Вдруг хохочет.
Гимн-то не наш, советский! Ну, полное дебиле!
Дуська молчит.
А правда, что твой отец контуженный?
Дуська молчит.
Ну, я про то… Ты ночью прибежала, глаза с тарелку… Горит… Надо тушить… Надо перетащить… Отец не выдержит… Рана, травма душевная… Какой-то стог?! Чего? Таскали всю ночь, как дураки!
ДУСЬКА: Кто таскал, тот и контуженный!
ДАНИЛА: Ты чего?
ДУСЬКА: А ты чего? Пусть мы чокнутые! А ты?
ДАНИЛА: Да нет, я ничего.
ДУСЬКА: Хочешь, теперь я расскажу тебе сказку?… Жила-была девочка. Её любили два друга. И ей они нравились. Оба. Они вместе кончили школу. Вместе