Сны под стеклом. Бортжурнал капитана Зельтца. Капитан Зельтц
на море качка
И бушует ураган,
Приходи ко мне, морячка,
Я любовь тебе отдам.
Они болтали и смеялись, и голубые глаза светились из-под белых локонов. Хищные комары деловито барражировали, в поисках ужина, демонстрируя полное равнодушие к любви и к психологическим конфликтам подросткового возраста. Поглощённый обидой, я не думал о том, что усатый, быть может, мой ангел-хранитель, спасший меня от других, более серьёзных конфликтов. Или от преждевременного триппера. Я не думал о том, что иногда лучший подарок – это не получить желаемого. По какому сценарию пошла моя судьба, не отступи я перед нахальным усачом? Но я отступил, и больше никогда не встречал персонажей своей маленькой драмы. А через день—другой и наша путёвка закончилась, и мы покинули райский уголок за проволочным забором.
Глава 35. Продолжение «Весёлых картинок»: искусство войны
Лампич коренаст, краснорож и мал ростом. Он никогда не смотрит в глаза собеседнику, взгляд его всегда сфокусирован где-то выше и позади вашей головы. Он говорит очень быстро, короткими фразами, которые пулеметными очередями вылетают из его толстых щёк, и вы можете разобрать только: «Ёпть», «Мать», «Не слышу!». «Не слышу» произносится обычно в конце совершенно невнятной фразы, с грозно-вопрошающей интонацией. На Лампиче мундир подполковника. Он уверяет, что плохо слышит после контузии. Правда, когда Вовик с третьей парты однажды послал Лампича на х*й – Лампич прекрасно расслышал.
Друг Лампича, завхоз по кличке Челентано, также был контужен. Да и по правде сказать – кто из нас не был? В младших классах Челентано страшно боялись. Он был сгорблен, двигался боком, в руке его чаще всего можно было видеть палку от швабры. Чистый Мерлин, но про Мерлина мы тогда ещё ничего не знали. Когда кто-то бузил, Челентано приближался к нему бочком, размахивая палкой, и орал:
– Если ты будешь так себя вести, то я не расскажу тебе, как я воевал вместе с Леонидом Ильичем Брежневым!
На моей памяти Челентано никогда никому ничего плохого не сделал.
Мы сидим на уроке алгебры. В коридоре невнятный шум. Там старшеклассники строятся в три шеренги перед уроком по НВП. Их, а потом и нас, будут учить, как правильно выйти к командиру из третьей шеренги, как ходить строевым шагом, оттягивая носочек, до какого уровня можно поднимать руку при ходьбе, как выполнять команду «кругом» и другие важнейшие вещи. Вдруг в коридоре стихло… И стройным четким хором:
– Ав! Ав! Ищ! Ёл!
Позже, моё натренированное ухо стало различать:
– Здрав! А-Ю! Арищ! Озёл!
Что в переводе с военного языка означает «Здравия желаю, товарищ козёл».
За что мы не любили Лампича? Началось с того, как Лампич заявил, что из его батальона выжил только он один. И только потому, что надел каску и спрятался в окопе.
– Поэтому, – учил он нас – всегда прячьтесь! И каска. Всегда. Должна быть… на где?! На голове, – отвечал он сам себе.
Склонные