Сны под стеклом. Бортжурнал капитана Зельтца. Капитан Зельтц
Мне кажется, что любовь правит миром, а всякие мелочи, как прожжённые утюгом школьные брюки, болезни, смерть, гопники, налоговая инспекция, тройки в четверти, разгневанные предки – для меня просто не существуют.
Друг мой Лёнька сидит на заборе. Забор этот, смею заметить, для сидения весьма и весьма неудобен – двухметровой высоты частокол из арматуры с длинными шипами на верху. Но Лёнька присуседился как-то на корточках, и стал похож на огромного воробья. По ту сторону забора суетится бабка – сторож детского садика, задача которой не пропускать в садик таких вот, как мы с Лёнькой, олухов.
Лёнька её окликнул, когда она, не обращая на нас внимания, копошилась на клумбе. Голос его был по-барски властен, а орлиный взгляд исполнен аристократической гордости.
– Поди сюда, бабка!
– Кыш, кыш! – вопит бабка, не приближаясь к забору. Видимо, поза Лёньки вызвала у неё ассоциации, схожие с моими. Я стою с другой стороны забора и пытаюсь уговорить Лёньку вернуться на грешную землю. У меня нет ни малейшего понятия, что именно повлекло Лёньку на такой фортель. Вполне возможно, у него были на то свои веские причины. Но мне они неизвестны. Узнай я их, эти причины, возможно и я сидел бы сейчас рядом с Лёнькой. Да и бабка бы составила бы нам компанию.
– Пошла на х*й, бабка! – ласково предлагает Лёнька.
В голосе его нет агрессии, а только лёгкая грусть.
Летние каникулы. Мне, по мамулиной протекции, удалось устроиться санитаром в 8-ю гор. больницу. Спрашивается, какой санитар из 14-летнего подростка? Принеси-подай. В больнице я таскал вёдра с дистиллированной водой откуда скажут и куда скажут. Шприцы, инструменты, перевязочный материал – в автоклавную на стерилизацию и обратно. Носил со склада в отделение целые мешки «Омнопона» и огромные бутыли медицинского спирта. Работа была не тяжёлой и оставляла свободное время для любезниченья с медсёстрами. Правда, медсёстры все были не моложе 20, что автоматически переводило их в категорию «старух». Однажды, после работы, я навестил своего друга Лёню. Мы часто «зависали» то у него, то у меня, слушали «Планет Пи Проджект» и «СуперМакс». Гуляли, высматривая на улице потенциальных подруг. В тот раз Лёнька угостил меня домашней настойкой, слитой тайком с родительских запасов.
То ли это был чистый спирт, смешанный с натуральным вареньем, то ли наоборот. Настойка оказала необычное действие на окружающий мир: планета потеряла устойчивость, краски стали ярче, жизнь – интереснее. Нам вдруг стало ясно, что где-то на улице нас ждет любовь и приключения. Мы почувствовали себя чудо-богатырями.
Лёнька вытащил из под дивана огромные текстолитовые нунчаки.
– На меня один мужик на улице начал выё*ываться, а я его так отхуячил! – сообщил мне Лёнька.
Понятно, что на 3-ей дачной без нунчак не выжить. Но наличие нунчак само по себе ещё не гарантирует счастливого будущего. К нунчакам нужен боевой дух и, конечно, удача.
Удача в тот день повернулась к нам