Область темная. Алексей Алейников
подойдя к окну сбоку, выглядывает в щель.
– Всё спокойно.
Вернувшись на середину комнаты, старший смотрит на товарищей. Каждый из пяти едва заметно кивает.
– Понятно. Ну что ж, располагайтесь. Мы обсуждаем задачи нынешнего момента.
«Семинария? Забыть! Все силы на борьбу с ненавистным режимом!» – думает Павел, вступая в мае 1906-го в партию большевиков и в боевую организацию.
Хрунов поручает Павлу доставку листовок. Наставляя новоиспечённого революционера, прошедший через тюрьму и ссылку большевик учит юношу:
– Пусть провалилось восстание в девятьсот пятом, пусть погибли товарищи по партии, но не зря всё это. Теперь мы всё правильно организуем, по науке марксистской. Помни: листовка важнее винтовки. Пуля может убить только одного пособника режима, только одного городового или шпика, а одна прокламация распропагандирует десяток солдат и приблизит падение царизма!
Нацепив лобную лямку, Павел носит ткань в тюках в Одесском порту. Днём разгружает корабли, а вечером в переполненных кабаках сидит с простым людом: биндюжниками, рыбаками, контрабандистами. Выпьют по рюмашке, помягчают, тут самое время поговорить за жизнь.
А жизнь у всех одна – беспросветный мрак, нищета, тяжкий труд. Но когда Павел живописал прекрасное будущее, где не будет хозяев, у его собеседников загорались глаза. Многие соглашались подсобить – передать свёрнутую треугольником листовку друзьям, рассказать о том, что слышали на работе. Только контрабандисты помогали строго за деньги. Но ведь нужны же были! Приходилось сотрудничать. Кто ещё рискнёт доставить в кишащий филёрами порт газеты и прокламации, отпечатанные за рубежом? Вот и платили большевики золотом за пособия по революционной борьбе.
Жили Павел с Хруновым в то время на съёмной квартире, у одной разговорчивой торговки с Привоза. Она их и сдала. Сарайчик во дворе использовался подпольщиками для хранения литературы. Июньской ночью, когда как раз пришла очередная порция листовок и газет, Павла ждала засада. Трое здоровенных жлобов из охранки навалились, он и пикнуть не успел.
Потом – тюрьма, короткий суд и высылка «под гласный надзор» в Сибирь. В ссылке Павел не скучал. Ходил на охоту, рыбачил, даже разок с мужиками медведя подняли.
Но больше всего времени проводил с товарищами. В посёлке жили трое ссыльных: Павел и товарищи Вадим и Резо.
Долги зимние вечера. Керосинка уютно светит, но революционеры не бездельничают: до полуночи штудируют Плеханова и Нечаева, читают вслух Чернышевского и Герцена.
Утром, сделав зарядку, облившись холодной водой и позавтракав, Павел садится за конспекты. Товарищ Вадим учит его по работам Ленина и Плеханова. Сегодня дал задание написать, на кого из революционеров прошлого Павел хотел бы походить. Строки неровного (сколько раз стоял на гречке за это!) почерка наползают друг на друга, мысли опережают перо.
«Примером