Всё помнят города. Адита Сигорян
на девочку, и добродушно заулыбался.
– Дубов мало осталось, боюсь, как бы не заразились от этих вот, – пояснил он, и тут же спросил в ответ. – А Вас что сюда одну привело? Чем могу быть полезен Вашеству?
– Вот, – бойко ответила Катя, протянув ему конверт с письмом, и ещё чем-то увесистым, вложенным внутрь. – Можете передать это в Окольки?
– Сочту за честь исполнить поручение столь важной особы! – игриво согласился лесничий, сняв панаму и отвесив перед девочкой театральный поклон.
Он любил детей, и умел с ними общаться так, чтобы те улыбались и радовались. К слову, у этого добродушного лесника у самого была дочка. И жила она как раз в том самом селе. Он всегда играл с ней, развлекал, смешил всячески, пока та была ещё маленькой. Теперь же его девочка подросла и стала хорошей хозяйкой. Дом на неё уже было оставить не страшно, уходя в лес надолго, и видеться они стали реже. Не удивительно, что ему было только за радость заглянуть снова в Окольки. Но Катя подумала, что радость у лесничего вызывает она, тем более, что тот разговаривал с ней, как с принцессой. Ей это нравилось, и она тоже заулыбалась. Взяв у неё конверт, лесничий сложил его и сунул в карман олимпийки, опасливо поглядев на ветви берёз. С одной из них тут же вспорхнула испуганная сорока. Лесничий погрозил ей вслед кулаком, чем ещё сильней позабавил Катюшу.
В Окольках народу проживало не много, насколько я могу знать. Мы соседствуем с этим посёлком не очень-то тесно и мало общались с тех пор, как изменилась моя судьба. Там все на виду друг у друга, и по именам знают односельчан. Кто постарше, те знакомы и с Лёшкой лесничим, потому как нет на селе мужика, который бы с ним не пил. В олимпийке поверх полинялой футболки с тряпичным жилетом, в штанах защитного цвета, и в высоких резиновых сапогах, он шёл, будто прихрамывая на обе ноги, по высохшей и затвердевшей от зноя глине. На голове у него была панама с собранной москитной сеткой под козырьком, а на плече – потёртый рюкзачок с одной лямкой и расстёгнутой молнией. Всякий, кто узнавал его, приветственно окликали, дворовые собаки лаяли на него сквозь забор, а куры разбегались прочь с клокотанием. Пройдя по посёлку, лесничий остановился перед небольшим ветхим домиком, обнесённым оградкой и поглядел в зашторенные занавесками окна. С высокой сосны возле этого домика, на плечо к гостю спрыгнула рыжая белка.
– Я тебя звал? – усмехнулся тот. – Ну, чего надо-то? Нет у меня орехов!
Но белка, будто желая удостовериться в этом сама, спустилась с плеча по лямке и шмыгнула в сумку.
– Ах, проказница! – рассмеялся он с умилением. – Бери, чего разглядела там, да вылазь! Дай хоть с дочерью повидаться, без рыжих ушей этих ваших!
Белка принялась шуршать чем-то у него в рюкзаке, и, похоже, нашла что-то вкусное.
– Любаша! – позвал мужик, слегка приоткрыв калитку. – Любушка, дома ты?
Занавеска на окне дрогнула, и румяное лицо молоденькой девушки выглянуло во двор.
– Отец! – обрадовалась она, тут же скрывшись в окошке.
Дверной