ГИПЕРБОЛА ЖИТИЯ. Владимир Анатольевич Маталасов
того ни с сего, громко изрёк он в пустоту, желая, видимо, удостовериться в реальности происходящих событий и в соблюдении утончённых правил и нравов общества, в котором ему была предоставлена честь оказаться.
Словно по мановению волшебной палочки перед ними возникла изящная фигура сказочно прекрасной, знойной креолки в одеянии Евы, едва прикрывавшем лишь нижнюю часть её женских достоинств. В руках она удерживала маленький фаянсовый поднос с двумя фарфоровыми чашечками – исходящего ароматом – кофе, установленными на блюдечках с позолоченными каёмочками.
– О, Боже! Ущипните меня! – воскликнул Манюня, поражённый изяществом форм нагого шоколадного цвета тела и ослепительной красотой креолки. – Не сон ли это?! – Он ущипнул себя левой рукой за правый бок. – Больно, однако! – резюмировал он. – Следовательно я действителен в своей действительности: я живу и грежу наяву. А как тебя величать, милое создание?
– Гуля, Пых-Мотузовская! – последовал ответ, и видение растаяло так же неожиданно, как и возникло.
– Да-а, – протянул Бабэльмандебский, причмокивая и прищёлкивая языком. – Небольшое несоответствие, но всё равно: эта дева обольстительна в своей наготе. Не мешало бы поближе познакомиться с ней.
– А вы, оказывается, любезнейший Иван Аброамыч, бабник и старый развратник, – пошутил Манюня, дымя презентованной гаванской сигарой и мелкими глотками потягивая кофе.
Но, как издревле говорится, пути Господни неисповедимы. Между колоннами мелькнули три женских силуэта и приблизились к ублажающим себя кофеями и сигарным дымом Бабэльмандебскому и Чубчику.
– Мальчики, и не стыдно вам? – принялся журить мужчин один из силуэтов, по виду и манерам самый старший, а следовательно и самый опытный в делах по амурной части. – Забились в угол и ни гу-гу. Нехорошо. Давайте знакомиться.
Познакомились. Две высокие, дородные незнакомки оказались сёстрами: это были Саламандра и Сколопендра Кукуевы. Их наставницей оказалась Анна Ахмутдиновна Прыгунец-Скакалкина, а за глаза – согласно народной молве, – просто Анка-запеканка. Она выпустила струйку табачного дыма из правого уголка пунцовых губ чувственного, порочного рта.
– А мы за вами давненько наблюдаем, – проявляя большой коэффициент подвижности, кокетливо заявила она. – Вы всё как-то особняком да особняком среди всей этой шумной оравы человеко-мужчин. Наше внутреннее чутьё, базирующееся на подсознании, подсказывает нам, что наши новые знакомые испытывают некий интеллектуальный дискомфорт.
Прыгунец-Скакалкина говорила долго и нудно, используя безобидную людскую привычку некоторых людей во время разговора машинально крутить у собеседника пуговицу, чем она и занималась по отношению к Манюне.
Тот сначала не придал этому факту сколь-нибудь большого значения, но потом вдруг вспомнил, что к этой пуговице у него на верёвочке подвязаны брюки. Положение ещё усугублялось и тем, что обе руки его были заняты: одна кофейным прибором, другая