Большая Планета. Плавучие театры. Джек Вэнс
вплотную к приземистому кочевнику. Тот взревел звонким басом, как бешеный бык. Фигура атмана согнулась пополам; Бишоп присел еще ниже и резко выпрямился. Совершив величественное сальто-мортале спиной вперед, атман с глухим стуком шлепнулся ничком. Бишоп деловито присел на него, что-то проделал руками и встал. Глистра подошел ближе, еще не совсем понимая, что произошло: «Как это у тебя получилось?»
«Я выучил несколько приемов дзюдо, – скромно признался Бишоп. – Возникает впечатление, что этот субъект принуждал противников к подчинению главным образом голосом, гипнотическим внушением. Достаточно было легкого удара в уязвимую точку – и вот он валяется, как дохлая рыба».
«Не подозревал, что ты – мастер дзюдо».
«Никакой я не мастер… Несколько лет тому назад прочел руководство – и тут внезапно вспомнил его, все до последнего слова… Смотри-ка, сколько зипанготов!»
«Это твари политборов, убитых божолейцами. Теперь они – наши».
«А где остальные цыгане?»
Глистра прислушался. Из степи не доносилось ни звука.
«Сбежали. Растворились в ночи».
Они привели зипанготов под уздцы на прогалину рощи. «Пора убираться отсюда», – тяжело дыша, сказал Глистра.
Фэйн удивленно уставился на него: «Уже?»
«Сию минуту! – отрезал Глистра. – Мне это нравится не больше, чем тебе, но…» Он указал на оседланных животных: «По меньшей мере мы сможем ехать верхом».
Весь день – с раннего утра почти до вечера – земляне покачивались в седлах, сгорбившись, в полуобморочном от усталости состоянии. Зипанготы брели равномерной, но тряской, не располагавшей ко сну походкой. Вечером небо стало постепенно тускнеть.
Они развели костер в лощине, сварили в котелке пшеничную кашу, съели ее, договорились о двухчасовой смене вахт и устроились на ночлег.
Проснувшись на следующее утро, Глистра сразу заметил Бишопа, совершавшего бодрые пробежки вверх и вниз по склону лощины. Глистра протер глаза, зевнул, заставил себя подняться на ноги. Чувствуя себя избитым и слегка отравленным, он раздраженно окликнул Бишопа: «Никогда не видел, чтобы ты занимался зарядкой на рассвете!»
Продолговатое некрасивое лицо Бишопа порозовело: «Я сам ничего не понимаю. Просто я прекрасно себя чувствую. Никогда в жизни не чувствовал себя лучше. Надо полагать, помогают витамины».
«Они раньше тебе не помогали – пока ты не надышался зигага. А потом ты стал бегать и прыгать, как на пружинках, и расправился с атманом быстрее, чем с плюшевым медведем».
«Ты думаешь, наркотик оказал необратимое действие?»
Глистра погладил подбородок: «Если это так, ничего плохого я в этом не вижу – но почему у всех остальных зигаг вызвал тяжкое похмелье? Все мы ели одно и то же, пили одно и то же… хотя…» Задумчиво взглянув на Бишопа, Глистра прибавил: «Насколько я помню, ты горстями лопал витамины – как раз перед тем, как дым понесло в нашу сторону».
«Верно.