Китовая пристань. Наследие атамана Пугачёва. На основании записок действительного статского советника по полицейской части Тулина Евграфа Михайловича. Георгий и Ольга Арси
В приёмной находился дежурный надзиратель Фёдор Фёдорович Плашкин, по случаю исполнявший обязанности секретаря.
– Как дела по утру, уважаемый Фёдор Фёдорович? Не знаете, зачем я понадобился ни свет ни заря нашему уважаемому начальнику? Неужели, что стряслось настолько ужасное, что Николай Никифорович изменил план обычных, утренних докладов, – уточнил, с улыбкой, сыщик.
– Ваше высокоблагородие, откуда же мне знать. Это вы, коллежский асессор4 и приятель господина начальника, а я вот сижу здесь и лишних людишек в кабинет без спроса не пускаю, да бумажки туда-сюда отношу и приношу. Вот отдежурю и опять на сыскные дела. Единственное, что могу вам ради уважения сказать, что рано утром, два часа назад, из управления обер-полицмейстера Москвы, от самого генерала-адъютанта Козлова, какую-то промеморию доставили нарочным. Николай Никифорович уже был на месте, значит сразу и прочёл. Потом раза два о вас спрашивал. Прибыли ли вы на службу или нет. Видимо, очень видеть вас желал.
– Спасибо вам, Фёдор Фёдорович. Как детишки, как супруженька? – уточнил Тулин.
– Благодарствую за заботу, Господа Бога незачем гневить, всё удачно, – ответил надзиратель.
Московская сыскная часть была создана сравнительно недавно, в 1881 году. В штате было всего тридцать восемь чиновников, надзирателей и помощников на всю, почти семисот шестидесяти тысячную, Москву. Всё друг друга знали очень хорошо, относились к коллегам с глубоким уважением, независимо от чинов. Так как совместные рискованные дела по розыску всяких злодеев, убийц и прочих криминальных личностей сопутствовали взаимопомощи и товарищеской поддержке. Высокомерие и презрение к младшим чинам было не допустимым. При поимке преступника все равны и от каждого полицейского чина зависит жизнь того, кто этим занимается. Все в сыскной части прекрасно понимали, что только соседнее плечо напарника спасет от пули или ножа криминального завсегдатая злачных мест. Уточнив ещё небольшие детали личной жизни у Федора Фёдоровича, сыщик вошёл в кабинет, предварительно постучавшись.
– Позвольте войти, ваше высокоблагородие? Прибыл по вашему вызову, незамедлительно, как Конёк-горбунок. Как только вы изволили сказать: «Встань передо мной, как лист перед травой», я тут, как тут, – весело заявил Тулин.
– Зайдите, ваше высокоблагородие, давно жду! Всё вас, милейший Евграф Михайлович, тянет на запрещённые цензурой сказки и книги. Кстати, вы же знаете, что сказка про Конька-горбунка, с 1830 года, запрещена цензурой для публики. Чего только не читаете, страшно подумать. Прыжова, члена организации «Народная расправа», революционная кличка – Благовещенский, находящегося в ссылке, читаете. Нигилиста Нечаева, анархиста и террориста, читаете. На лекциях демократичного Чичерина, вместе с графиней Бобринской-Брежнёвой5 были замечены. Да и приятель ваш, граф Бобринский, брат Ольги Владимировны, весьма либерален и отличается свободой суждений. Что от вас далее, батенька, ждать? –
Гражданский чин, соответствовавший восьмому классу Табелю о рангах и армейскому званию – майор. Знак различия – две звезды на двух просветных петлицах.
Биография брата и сестры Бобринских, изложена в первой книге автора: «Дело о секте скопцов».