Мещане. Алексей Писемский
в нашу пользу. Нельзя же в самом деле ожидать, чтобы позволили на воздухе строить дом.
– Где ж на воздухе, – продолжал кротким голосом граф, – разве «Credit mobilier»[18] – не то же самое?
– Вот еще что выдумали: «Credit mobilier»! – воскликнул насмешливо Янсутский. – Предприятие, черт знает когда существовавшее, и где же? В Париже! При содействии императора, – и то лопнувшее – хорош пример! Я просто сгорел от стыда, когда Тюменев стал расписывать Бегушеву это наше дурацкое дело!
Граф на это ничего уж и не возражал.
Дочери, кажется, сделалось жаль его.
– Хотите завтракать?.. – спросила она Янсутского, зная по опыту, что когда он поест, так бывает подобрее.
– Нет, не хочу!.. – отвечал отрывисто Янсутский (надменный вид Тюменева никак не мог выйти из его головы). – А у меня еще гость будет – этот Тюменев, – присовокупил он.
– Ах, это отлично! Мне очень хочется посмотреть на него! – воскликнула Мерова. – Что он такое: генерал-адъютант?..
– То есть, пожалуй, генерал-адъютант, штатский только: он статс-секретарь! – отвечал не без важности Янсутский. – Я, собственно, позвал этого господина, – отнесся он как бы больше к графу, – затем, что он хоть и надутая этакая скотина, но все-таки держаться к этаким людям поближе не мешает.
– О, без сомнения! – подтвердил тот невеселым голосом.
Положение графа было очень нехорошее: если бы изобретенное им предприятие было утверждено, то он все-таки несколько надеялся втянуть Янсутского в новую аферу и таким образом, заинтересовав его в двух больших делах, имел некоторое нравственное право занимать у него деньги, что было необходимо для графа, так как своих доходов он ниоткуда не получал никаких и в настоящее время, например, у него было в кармане всего только три целковых; а ему сегодняшним вечером нужно было приготовить по крайней мере рублей сто для одной своей любовишки: несмотря на свои 60 лет, граф сильно еще занимался всякого рода любовишками. Но где взять эти сто рублей!.. Не у Янсутского же просить взаймы после всех дерзостей, которые он позволил себе сказать: граф все-таки до некоторой степени считал себя джентльменом.
– Этот Тюменев очень много рассказывал интересных вещей, – снова начал Янсутский.
Граф Хвостиков при этом взглянул на него.
– А именно? – спросил он.
– Да разные там разности! – отвечал Янсутский. – О некоторых переменах, предполагаемых в министерстве… о своих беседах с разными высокопоставленными лицами… об их взглядах на Россию! (Но более точным образом определить, что ему рассказывал Тюменев, Янсутский не мог вдруг придумать: как человек практический, он владел весьма слабым воображением.) В такие откровенности пустился, что боже упаси!.. Понравился, видно, я ему очень! – заключил он, вставая и беря свою саблю.
– А мне еще, Петр Евстигнеич, надобно с вами два слова сказать!.. – проговорила при этом Домна Осиповна.
– Ваш слуга покорный! – отвечал ей Янсутский.
– Но только по секрету!.. – присовокупила Домна Осиповна.
– И по секрету
Credit mobilier (точнее Societe generale du credit mobilier) – крупный французский акционерный банк (1852—1871), широко занимавшийся рискованными спекулятивными аферами; руководители его были связаны с императором Наполеоном III.