Флаг миноносца. Юлий Анненков
в улыбке.
«Сплошное легкомыслие, – подумал Арсеньев, – на уме одни остроты и девушки. С матросами недостаточно строг. Боцман Бодров позволяет себе обращаться к нему на „ты“ в неслужебное время. Впрочем, таких, как Бодров, тоже не много сыщешь на всем Черноморском флоте. Сила!»
Артиллеристы, минеры, механики, трюмные машинисты, электрики, сигнальщики, рулевые… Ближе этих людей теперь у Арсеньева нет никого. Кто из них останется в живых к завтрашнему дню?
Арсеньев сказал:
– Товарищи краснофлотцы и старшины, товарищи командиры, поздравляю с боевым приказом!
Потом сделал паузу и окинул строй мгновенным взглядом, словно подвел черту остро отточенным карандашом.
– Уверен, что моряки лидера «Ростов» не опозорят наш Военно-морской флаг.
Сигнальщик Валерка Косотруб, веснушчатый, верткий паренек, знал о предстоящем задании не больше других. Только командиру и комиссару корабля было известно о том, что лидеры «Ростов» и «Киев» в 20.00 выйдут прямым курсом на Констанцу. Валерка не сомневался в серьезности полученного задания. В противном случае капитан-лейтенант не стал бы специально собирать личный состав. Богатое воображение Валерки рисовало ему самые невероятные вещи, но помимо предстоящего похода Валерку занимало еще одно обстоятельство. Ему необходимо было повидать Ксюшу. Сейчас это казалось невозможным. С завистью смотрел он на матросов, назначенных на барказ, который посылали за каким-то грузом в Аполлонову Балку. И все-таки Валерке повезло: один из сигнальщиков вывихнул ногу, и Валерке поручили сопроводить его в госпиталь на Павловский мысок.
Барказ подошел к Госпитальной пристани на Корабельной стороне. В нескольких десятках метров отсюда, за каменным забором, спускающимся к морю, на пристани Аполлоновка барказ должен был принять груз.
– Отваливаем ровно через полтора часа! – сказал Косотрубу старшина.
Полтора часа – срок вполне достаточный. Косотруб справился гораздо быстрее. Оставалось еще сорок минут.
«Вполне успею повидать Ксюшу», – решил он. Но прощание затянулось. Ксюшина мама захотела угостить «женишка». Потом Валерка сыграл на гитаре и еще закусил. У ворот разговаривали, кажется, недолго. Матрос взглянул на часы и обмер: часы стояли. Даже не обняв девушку на прощание, он бросился бегом по склону горы, вздымая белую севастопольскую пыль. Валерка перепрыгнул через низкий каменный заборчик, упал, снова вскочил, промчался по старому виадуку и наконец выбежал на причал. Фланелевка была на нем мокрой, а волосы прилипли ко лбу. Барказ с «Ростова», единственный способ попасть на корабль давно ушел. Валерка, не раздумывая, прямо с разгона бросился в воду, затянутую маслянистой радужной пленкой. Вначале он плыл быстро, но скоро сдал. Одежда намокла, а лидер, стоявший на рейде, казался очень далеким.
«Неужели уйдет без меня?» – эта мысль была страшнее смерти. Валерка плыл из последних сил, задыхаясь, выплевывая