Алжир у трёх дорог. М. Ф. Видясова
еврейская община Алжира (на момент обнародования декрета это 37 тыс. человек) поголовно обрела французское гражданство, которое раньше ее представители получали по желанию, причем этим правом воспользовались немногие: по разным данным, от 144 до 289 человек.
Социальное и имущественное положение алжирских евреев, завидное лишь у горстки семей, которые сколотили себе состояние еще в XVIII и начале XIX века, разбогатев на крупных финансовых махинациях, не могло измениться в один день. Ровно так же, как не сразу изменились быт и нравы этих «неофранцузов», к эмансипации которых стремился многоопытный адвокат и политический деятель либерального толка Кремье, однако, плохо представлявший себе обстановку в Алжире, где он бывал лишь короткими наездами и проникся сочувствием к своим единоверцам. Поднятые со дна общества, они оказались на шаткой доске между европейскими колонистами, не готовыми принять в свой круг экзотических «восточных» евреев, и мусульманами, которые с осени того же 1870 г. пользовались несколько двусмысленным статусом французских подданных (подданных Республики).
Стоит отметить, что знаменитый «декрет Кремье» был выпущен одновременно с принятием других важных решений по Алжиру при чрезвычайных обстоятельствах – еще в разгар франко-прусской войны – делегацией правительства «национальной обороны», находившейся в Туре. Прорыв под Седаном был уже позади, Париж в осаде, во многих городах Франции создавались коммуны. Городская коммуна возникла и в Алжире, примеру которого последовали несколько других городов страны. Требования алжирских коммунаров, возглавленных амнистированным ссыльным, сводились к ускорению гражданских реформ, в том числе речь шла о создании местных представительных органов и суда присяжных. Внешне демократические, эти реформы, которые получали промульгацию в метрополии, а в основном готовились в Алжире, грозившем отделиться, если требования здешних европейцев не будут удовлетворены, проводились в интересах колонистов.
Поселенцы, славшие телеграммы поддержки Парижской коммуне, добились расширения своего представительства в законодательных органах Франции, где вскоре завели свое влиятельное лобби в лице горстки «профессиональных» депутатов, десятилетиями подвизавшихся на парижской политической сцене. Среди них особой энергией отличались Эжен Этьен и Гастон Томпсон.
Родившийся в Оране в семье солдата, Этьен был в свои сорок лет избран в 1881 г. депутатом, в 1891 г. назначен вице-министром колоний и не покидал парламентскую скамью в течение 30 лет. Но Томпсон его превзошел, парламентский стаж этого депутата из Орана составил более 50 лет (1877–1932). Что касается тунисских французов, то они при Третьей республике не имели своих представителей в законодательных органах метрополии, где их интересы защищали алжиро-европейцы. Они и другие политические долгожители того же рода (скажем, депутат Эмиль Марино, мэр Константины и владелец местной газеты «Républicain», убеждавшей