Костровище. Сергей Кузнечихин

      Яблони цветут в Сибири летом.

      Майский свет искрит в июньском зное,

      Прогорает лето незаметно.

      Снова к непогоде корни ноют.

      Сморщенные красные ранетки —

      Над сугробом, пышущим здоровьем.

      На ветру позванивают ветки.

      Капли яблок, словно сгустки крови.

      Ну вот и кончилась тайга —

      Леса глухие до отчаянья.

      Разулся я.

      Из сапога

      Дохнуло паром, как из чайника.

      Лежу и мню себя царем.

      От мысли этой, верной, в сущности,

      Я тих и умиротворен,

      А на кустах портянки сушатся.

      А как я клял свои дела,

      Тайгу и недра с их богатствами…

      Прости, тайга, мои ругательства,

      Все это было не со зла.

      Сейчас мне предоставит борт

      Проезжий МАЗ. Свернусь удобнее

      И на трехтысячной колдобине

      Проснувшись вдруг, увижу порт.

      Перекати-поле.

      Если б ноги ныли —

      На душе мозоли

      Кровяные.

      Щепка – по теченью,

      А листва – по ветру.

      Не для приключений

      Мечешься по свету.

      Катишься покорный,

      Только с виду вольный.

      Не пускаешь корни, —

      Вырывать их больно.

      Долго ли надежде

      Выдать обещанье —

      Встречи по одежде,

      По уму прощанья.

      Если хочешь – кисни

      Там, где ты посеян.

      От хорошей жизни

      Не сбежишь на Север.

      Дальше – больше.

      Только

      Сколько можно дальше?

      Мечешься без толку,

      Поседевший мальчик.

      И все чаще боли

      В душу зло стучатся.

      Перекати-поле.

      Перекати-счастье.

      – Ну было,

      Было,

      Было раз.

      Теперь-то все законно. —

      С татуировки синий глаз

      Прищурила Джоконда.

      – Ну было,

      Что же мне теперь,

      Идти назад проситься?

      Ну я прошу тебя,

      Поверь,

      Друг ситцевый.

      Не поделили бабу.

      Сел.

      Бывает же такое?

      А баба – ясно,

      Бабы все…

      И он махнул рукою.

      Я взял его. Не буду врать,

      Ему я верил мало,

      Но надо же кого-то брать —

      Рабочих не хватало.

      Он в благодарности размяк,

      Бубнил про долг до гроба.

      Я оборвал его: «Пустяк,

      Работа будет пробой».

      Работал он, как только мог.

      Не хуже, чем ребята.

      Но еще долго под замок

      Завхоз получку прятал.

      Мы для забора, на столбы,

      Два тополя весной срубили

      И в землю зыбкую