Костровище. Сергей Кузнечихин

      В тишине до удивленья хрупкой

      Пышный иней барственно весом.

      Поздравляю, милый мой, с покупкой

      (Что же ты потупился?)

      Кальсон.

      Да, увы, мой друг, такое дело —

      Годы. Или как их там, года.

      Оглянись и вспомни —

      Поседела

      В прошлой пятилетке борода.

      Помнишь, возвращались после пуска —

      Месячный авральчик, а потом

      В декабре по улицам Якутска

      Топали в болоньевых пальто.

      Все в тот пуск раскручивалось трудно,

      А когда пошло, в конце концов, —

      Поспешил и разморозил трубы

      Тип один из местных мудрецов,

      Помнишь, как мы бросить все грозили,

      Только жалко стало дурака.

      Грелись в продуктовом магазине,

      Брали водку цвета молока.

      А порою и забавней было,

      Прилетали в шубах в жаркий май,

      Парились,

      А пацанва дразнила:

      Дядя, зима-лето-попугай.

      Всякое случалось,

      По Сибири

      Столько лет кружили нас дела,

      Чтобы там, где снега изобилье

      Устранился дефицит тепла.

      Устраняли:

      С пылом и без пыла,

      Как умели, то, что по плечу.

      Есть что вспомнить в длинной и унылой

      Очереди к скучному врачу:

      Переохлажденья, перегревы,

      Суету и сквозняки дорог.

      В принципе, все те же перепевы

      Присказки

      «Сапожник без сапог».

      Вы, некоторые сокурсники,

      Восшедшие на посты,

      Пусть бороды вы отпустите

      И сбросите животы,

      Не вникнуть вам с вашей верою

      В решенный для нас вопрос,

      Как старшими инженерами

      Ходить до седых волос.

      А так вот —

      Живем, не каемся.

      Завидовать нет причин,

      Поскольку квалификацию

      Нельзя отобрать, как чин.

      А тишина не хочет отступать,

      Хоть радио гремит на всю катушку.

      Осенний вечер скользкий, как лягушка…

      В такую пору – лучше лечь и спать.

      Да вот никак.

      Торшером сдавлен свет.

      И по углам темнее, чем в подвале.

      На столике – давно раскрытый Фет

      Вязаньем незаконченным завален.

      Поскрипывает креслице в пазах,

      На кухне тонко тенькает из крана…

      И ничего у женщины в глазах:

      Ни горечи, ни мысли об обманах…

      А как уходит женщина?

      А так!..

      Однажды вдруг ей изменяют силы.

      Приехал ты, а комната пуста

      И на столе записка:

      «Милый…»

      И счастье крыш, и счастье стен —

      Скорей отрава, чем отрада.

      В твоей осенней красоте

      Еще не слышно листопада.

      Зачем унылые слова,

      Не слишком