Костровище. Сергей Кузнечихин

      Вот и осень. Вот и все.

      Брось ты эту муку,

      Снегом слякоть занесет,

      Временем – разлуку.

      По заснеженным цветам

      Не печалься, милый.

      Мало ли, что было там —

      Было да уплыло.

      Не кори себя ни в чем.

      Нет любви до гроба.

      Коль от взгляда горячо,

      Удержись, попробуй.

      Было лето, лебеда,

      Ягода малина,

      Коль боялась бы, тогда

      Я бы не манила.

      Стала осень. Ну и все.

      Время урожаев,

      Если ветром занесет,

      Я не возражаю.

      Ну, а к берегу прибьет,

      Знай, что я плохая…

      Листья стайкой воробьев

      По земле порхают.

      Как скучно, если нет трамвая.

      Вон у газетного ларька

      Гуляет дурочка немая

      С безрукой куклой на руках.

      Сама от ветра посинела,

      Вся как на веточке листок,

      Но то пластмассовое тело

      В свой ветхий кутает платок.

      Тихонько чмокая губами,

      К убогой кукле наклонясь,

      Мычит, как может: «Баю, баю…»

      И месит ледяную грязь.

      И никого не замечает,

      Теплом в лицо ее дыша,

      И, чтобы не кричал, качает

      Игрушечного малыша.

      Ну, а трамвая все не видно,

      Зато пробрасывает снег.

      Мы смотрим. И, конечно, стыдно

      За чей-то несуразный смех.

      И вроде что-то душу точит,

      А в общем – поскорей бы с глаз.

      Ей не поможешь и, уж точно,

      Нет виноватых среди нас.

      Не дождались,

      А уже хороним.

      Ложится медленно

      Мокрый снег.

      И чем-то грубым

      И посторонним

      Повис над лесом

      Твой громкий смех.

      Мы слишком долго

      С тобой молчали,

      А вот теперь

      И слова мертвы.

      И ты не думай,

      Что он случаен,

      Осенний снег

      На огне листвы.

      Беда не в том,

      Что он выпал рано,

      А в том, что гибнут

      Под ним плоды.

      Среди деревьев

      Желтеют рвано

      Твои

      игрушечные

      следы.

      Падают изношенные листья.

      Бабье лето гаснет на ветру.

      Вспомню про обещанные письма,

      Может, легче станет, коль совру.

      Оглянусь с опаскою на двери

      И уйду к словесной ворожбе.

      Лучше – если ты мне не поверишь

      Хуже – если я внушу себе.

      Тянет примороженной рябиной

      Горьковатый воздух октября.

      Старый сон: любили, разлюбили,

      Встреча – зря, потом разлука – зря…

      Туча, словно воз намокшей ваты,

      Медленно ползет со стороны.

      Хочешь, соглашусь быть виноватым,

      Если нужно чьей-нибудь