Четыре крыла Земли. Александр Казарновский

      При этих словах успевший вернуться и скорбящий вместе со всеми Юсеф Масри почувствовал, как незримые пальцы стискивают его кадык с такой силой, что очередное «верблюжье отродье» застряло в горле. А остальные, слыша крик женщины, начали обмениваться недоуменными взглядами – о чем это она? Ведь ей перед похоронами ясно объяснили, кто убил ее дочь и внуков. Может, отец Анни догадается унять истеричку? Но тот и сам сидел на земле, обхватив голову руками, и тихо выл. К счастью, те из корреспондентов, что не знали арабского, ничего не поняли, а те, что знали, торопливо выключили видеокамеры.

      В номере рава Хаима Фельдмана, где полстены занимала карта Самарии, Натан провел серию прыжков вокруг нее, доказывая преимущества прохода именно по данному ущелью и время от времени подбирая с ковра очки.

      – Ой вэй! – вздохнул рав Хаим. – Не кажется ли тебе, Шестьдесят Девятый, что в вади нас легко могут перехватить? По-моему, лучше обойти вот эти скалы справа, а затем по тропкам – их тут до черта – подняться на склон. При этом, в случае засады, мы увидим солдат сверху, даже если луна будет за облаками.

      – Да нет же! Да нет же! Да посмотри сюда! Через вади – напрямую, а по склонам... Это в три раза дольше!

      Натан выплясывал с карандашом перед картой, а рав Хаим с грустью смотрел на его покрытые старческой рябью руки. Насколько сам он был моложав, настолько его друг за все эти годы постарел.

      – Если нам преградят дорогу в ущелье, – невозмутимо сказал рав Хаим, – деваться будет некуда: справа и слева скалы.

      – Шестьдесят Восьмой, да откуда они узнают, что мы там идем? – воздел руки к глянцевому гостиничному потолку Натан и подпрыгнул особенно высоко, так что очки отлетели куда-то влево и брякнули о деревянную спинку стула.

      – Ой-вэй! – вновь сказал рав Хаим.

      Натан прекратил плясать, поднял очки и устало опустился на край тахты.

      – Слушай, Хаим, – начал он, словно цитатой из анекдота. – Кружным путем это тридцать километров.

      – Тяжело, конечно, – невозмутимо сказал рав Хаим.

      – Не тяжело – невозможно! – перебил его Натан, вновь вскочив. – Это же по горам!

      – Тяжело, – упрямо повторил рав Хаим. – Но возможно. Надо только тщательно отобрать тех, кто пойдет, а которым послабее – объяснить, что это не увеселительная прогулка, а...

      – Попробуй, объясни это! Обида будет смертельная, – возразил Натан, и в голосе у него самого почему-то зазвучала обида.

      – Объяснить им будет не очень сложно. Надо понять, что то, что мы сегодня делаем – это нечто новое, чего прежде не было. Все, чем мы занимались летом, вся эта наша, с позволения сказать, «защита» Канфей-Шомрона, как и всей Северной Самарии, равно как и Гуш-Катифа, – извини, это была игра.

      Натан открыл рот, чтобы протестовать, но рав Хаим, не обращая внимания, продолжал:

      – Мы даже не ставили задачу задержать