Латгальский крест. Валерий Бочков
расползались кружева тени от дикого винограда, что хищно обвивал бамбуковый навес. Проскользнул на пустой стул и, выставив ладошки, тихо сказал: «Руки мыл». Хотя меня никто и не спрашивал.
– Соль? – грозно спросил дед.
– Чижик, – мать тут же обратилась ко мне. – Передай дедушке соль, пожалуйста.
Соль, перец, горчица и хрустальный флакон с уксусом уютно устроились на мельхиоровом подносе рядом со мной. Схватив соль, я вскочил и тут же все опрокинул. Из склянки с горчицей на скатерть выползла желтая жижа. Резко пахнуло уксусом.
– Раззява! – радостно крикнул брат.
Отец брезгливо сморщился, мать отвела глаза. Я замер с вытянутой рукой; в кулаке была зажата солонка. Дед поднял глаза.
– Поставь! – Он взглядом указал перед собой. – Соль из рук в руки не передают. Примета плохая.
5
Спустя годы я рассказал брату про то утро в санатории, про фуникулер, про адмирала с русалкой на груди. Про то, как моряк учил меня нырять по системе карибских охотников за жемчугом. – Ну зачем? Зачем ты все время врешь? – Брат горестно покачал головой, точно я его смертельно расстроил. – С тобой как с человеком, а ты…
Родителей не было. Разговор происходил вечером, на кухне, в редкий момент затишья в нескончаемой череде наших междоусобиц. В приливе откровенности, как дурак, я признался в том давнем приключении.
– Ты был с нами. – Брат говорил медленно, явно сдерживая раздражение. – Я помню. Ты был с нами все утро. В бассейне. И потом. Когда гуляли по парку.
Мне было прекрасно известно, что последует дальше. Что скажу я, что ответит он. Какого черта я все время лезу на рожон? Зачем? Господи, кому и что я хочу доказать? Кому? Себе, в первую очередь.
– У него не было пальца. – Я выставил руку и показал. – Вот этого!
Наши ссоры напоминают обвал в горах. Случайно сорвался булыжник, залепил другой, потом третий, и вот посыпались-покатились под откос камни – не удержать лавину. Несется камнепад, растет, ширится. Сметает-крушит все на своем пути. – Я говорю правду! – мрачно отрезал я.
Запахло гарью. Валет выругался и, схватив сковороду, сунул ее под кран. Пар, шипя, взмыл к потолку. Мы собирались жарить яичницу.
– Ты посмотри на себя! – Он с грохотом швырнул сковороду в раковину. – Ты ж врун! Урод! Ничтожество!
Брат, похоже, ошпарил себе руку. Со злостью он вывернул кран до упора, подставил ладонь под воду.
За окном совсем стемнело. Малиновая благость заката вытекла в лиловый кисель сумерек. Клеенка на столе блестела, словно залитая сизым лаком. Лицо Валета казалось совсем темным, лишь белая майка да зубы. Должно быть, так выглядят те самые карибские ловцы жемчуга.
– Я говорю правду, – упрямо повторил я.
Вода громыхала в жесть раковины.
– Правду говорю! – крикнул громче.
Валет повернулся. Лениво ухмыльнулся. Воняло сырой гарью и жженым маслом.
– Докажи.
Я оглядел кухню. Как? Валет, снисходительно улыбаясь, наблюдал за мной. Потом он закрутил кран. На кухне стало совсем тихо.
– Докажи, – повторил он почти ласково.
У