Око Мира. Роберт Джордан
способен только на то, чтобы продолжать переставлять ноги. Когда он, пошатываясь, вошел в деревню, надежда сменилась горестным отчаянием.
Вместо половины домов Эмондова Луга громоздились груды почерневших булыжников. Из обугленных балок грязными пальцами торчали закопченные кирпичные трубы. Тонкие струйки дыма все еще поднимались над развалинами. По пожарищам бродили жители деревни, некоторые еще в ночных одеждах, с перепачканными сажей лицами, где вытаскивая уцелевшую кастрюлю, а где просто с несчастным видом вороша палкой обгоревшие обломки. То немногое, что удалось спасти от огня, перегораживало улицы; стояли большие зеркала, полированные комоды, высокие буфеты, вокруг – стулья и столы с наваленными на них матрасами и бельем, кухонной утварью, тонкими стопками одежды, прочим имуществом.
Разрушение пронеслось через деревню, похоже, беспорядочно. На одной улице стояло в ряд пять целехоньких домов, а в другом месте среди прокатившегося опустошения одиноко возвышался единственный уцелевший дом.
На дальнем берегу Винного ручья, окруженные группой людей, гудели три громадных костра, сложенных на Бэл Тайн. Ветер клонил к северу толстые столбы густо-черного дыма, в котором просвечивали беззаботные искорки. Один из дхурранских тяжеловозов мастера ал’Вира волок что-то по земле – Ранд не мог разобрать, что именно, – в сторону Фургонного моста, к кострам.
Заметив между деревьями Ранда, к нему заспешил Харал Лухан – с испачканным копотью лицом, сжимая толстыми пальцами тяжелый топор лесоруба. Кряжистый кузнец был одет лишь в измаранную сажей длинную, до самых башмаков, ночную рубашку, и сквозь прореху с рваными краями виднелся протянувшийся через всю грудь воспаленный красный ожог. Возле волокуши кузнец опустился на колено. Глаза Тэма были закрыты, дыхание – слабое, затрудненное.
– Троллоки, да, мальчик? – спросил Ранда мастер Лухан охрипшим от дыма голосом. – Здесь тоже. Здесь тоже. Думай, не думай, но, раз мы живы, нам повезло куда больше других, уж поверь. Ему нужна Мудрая. Но, ради Света, где же она? Эгвейн!
Пробегавшая мимо Эгвейн, руки которой были заняты разорванными на полосы для перевязки простынями, оглянулась, но не замедлила шаг. Ее глаза смотрели куда-то далеко; из-за темных кругов под глазами они казались еще больше, чем на самом деле. Потом она заметила Ранда и остановилась, судорожно вздохнув.
– О нет, Ранд, твой отец? Он?.. Пойдем, я провожу тебя к Найнив.
Ранд слишком устал и был слишком ошеломлен увиденным, чтобы говорить. Всю ночь Эмондов Луг представлялся ему островком безопасности. Теперь же ему, похоже, оставалось одно – уставиться в смятении растерянным взглядом на покрытое дымными разводами платье Эгвейн. Он отметил необычные подробности, словно они имели для него большую важность. Нижние пуговицы сзади на платье были пришиты криво. А руки у Эгвейн – чистые. Ранд удивился: почему у нее чистые руки, а на щеках – пятна сажи?
Мастер Лухан, видимо, понял, что творится на душе у юноши.