Бессмертные. Игорь Ковальчук
Руин, я умоляю тебя. Ведь он сделает то, что обещал, я знаю.
– Моргана, успокойся.
– Я спокойна, – она вздрогнула всем телом.
А потом вдруг повалилась ему в ноги, обняла колени неподвижного брата и заплакал. В первый миг он испугался, а в следующее мгновение уже гнал от себя отвращение. Он знал, что сестра просто нездорова, но знал это лишь умом. Болезненный облик сестры, что ни говори, оскорблял его эстетическое чувство.
Стыдно было думать так. Почти в испуге за себя и свои мысли он нагнулся и подхватил ее, попытался поднять с пола. Обвисая в его руках, она плакала.
– Руин, пожалуйста.
– Но я не могу. У меня не хватит сил. Пока еще не хватит.
– А если будут силы? – девушка с отчаянием смотрела на брата. Глаза у нее были влажные, огромные, прелестные, как само небо, и Руин почувствовал, что его затягивает в этот бездонный омут. Он перестал видеть мятую, испещренную пятнами кожу одутловатого лица – у женщины с такими глазами могла быть только лилейная кожа.
– Я сделаю, – сказал он, едва понимая, о чем речь.
– Обещаешь? – девушка вскочила.
– Обещаю.
Слезы Морганы мгновенно высохли. Она просияла и, едва утвердившись на ногах, тут же нырнула под кровать. Принц испугался, что с ней опять нехорошо. Но сестра тут же вынырнула обратно со шкатулкой в руках, протянула ему объемистый ларец. Руин принял, не понимая, что это такое, открыл крышку – и ощутил запах магии.
Учителя говорили принцу, что у него удивительный дар, что будущее сулит ему огромные силы, если, конечно, юноша будет прилежно трудиться. Руин любил магию, и ему нравилась бы учеба в Магических Академиях, если б его туда не «ссылали» – именно так выглядела отправка по приказу правителя – и если б там не существовало чересчур вольных нравов, оскорблявших эстетические и нравственные чувства, опасных для физического и психического здоровья… Именно так говорилось в прошениях, отправленных правителю от оскорбленных учеников и их родителей. Но Арман-Улл делал вид, что ничего не замечает. Именно в ту Академию, что имела самую скандальную славу, он отправил своего двенадцатилетнего сына, надеясь, что тяжелое обучение и окружающие нравы сломят его, и он станет более покладистым.
Руин выстоял. Он давно перестал бояться насилия со стороны других учеников-пансионеров и никогда не опасался насилия со стороны учителей – слишком он был родовит, редко забывал принять маску гонора и властной силы. Взглядом он умел смирять всегда, даже в детстве. Но весь этот «академический беспредел» оставил глубокий след в душе принца – магию он любил и одновременно ненавидел. Инстинктивное отторжение подтолкнуло его пытаться искать какие-то новые пути использования своей силы. И тогда он нащупал способ проникать своей энергией в энергетику другого человека.
На эту тему он писал последнюю выпускную работу. Магистр, принимавший у него эту маленькую диссертацию, сказал, что молодой человек слишком близко подошел к особенностям так называемой белой магии. Он имел в виду магию, бывшую в ходу на Белой стороне. Руин встревожился,