История Рима от основания Города. Тит Ливий
вам ни взять оружия, ни жить в мире, разжигают и раздражают вас в ваших интересах? Приведенные в волнение, вы или даете им почести, или приносите им какую-нибудь иную выгоду; видя свое полное ничтожество при согласии сословий, они предпочитают быть лучше вождями в дурном деле, чем ни в каком, вождями смут и мятежей. В случае, если все это может наконец надоесть вам и от этих новых обычаев вы захотите вернуться к обычаям отцов и вашим прежним, то я не отказываюсь ни от какой казни, если в несколько дней я не лишу лагеря этих опустошителей наших полей, рассеяв и обратив их в бегство, и эту грозную войну, поразившую теперь вас, не перенесу от наших ворот и стен к их городам».
69. Редко когда речь популярного трибуна была приятнее плебеям, чем эта речь суровейшего консула. Даже молодежь, которая при таком критическом положении считала отказ от военной службы самым сильным средством против патрициев, желала оружия и войны. И прибежавшие поселяне, и ограбленные на полях и израненные, рассказы которых были ужаснее их вида, усилили раздражение во всем городе. Когда собрался сенат, то там все обратились к Квинкцию, смотрели на него как на единственного защитника величия Рима, а знатнейшие отцы признавали его речь достойною власти консула, достойною стольких прежних консульств, достойною всей его жизни, обильной почестями, которые он часто получал и еще чаще заслуживал. Другие консулы или льстили плебеям, изменяя патрициям, или, сурово защищая права этого сословия, своими попытками укротить раздражали еще более толпу; Тит Квинкций сказал речь, не забывая о значении патрициев, о примирении сословий и прежде всего о современном положении дел. Просили его и товарища его усердно взяться за государственные дела; просили трибунов, чтобы они единодушно с консулами позволили отразить войну от городских стен и внушили плебеям повиновение сенату ввиду такого критического положения: поля опустошены, город почти осажден; общее отечество взывает к трибунам и умоляет их о помощи. С общего согласия назначается и производится набор. Консулы заявили в народном собрании, что некогда заниматься разбором законности причин неявки; завтра на рассвете все молодые люди должны явиться на Марсово поле; расследованием причин неявки они займутся по окончании войны, и если признают их незаконными, то будут считать такого дезертиром. Вся молодежь на следующий день была налицо. Каждая когорта избрала себе центурионов и была вверена начальству двух сенаторов. Все это, как рассказывают, было сделано так быстро, что в тот самый день знамена были вынуты квесторами из казначейства[305] и вынесены на Марсово поле, еще до полудня подняты оттуда, и вновь набранное войско, сопровождаемое немногими когортами добровольно явившихся старых воинов, остановилось у десятого камня. На следующий день показались враги, и около Корбиона был расположен лагерь близ неприятельского лагеря. На третий день не замедлили сразиться, так как римлян побуждало раздражение, а врагов сознание вины – они
...