Вечные предметы. Тамара Яблонская
их новый лик
блистает все
что не должно блестеть
что благополучно
скрывалось под привычным
пухом и песком
границы стали резкими
и с черной графикой
не может справиться
ни мягкий сумрак
ни ясный свет
из окон Пушкиновки
У городской стены
Мои прогулки по улицам
кончаются тем
что упираюсь в городскую стену
огибая новые преграды
совершаем старые ошибки
а стена учит терпению
не уходят тяжелые лбы
кожей ощутив ее прохладу
в сон древних пирамид
авторы построек на века
зная слишком много
ограничились кирпичными мостами
через время
а ведь могли построить другой мир
создать лучшую землю
и новое небо
Детство
Долгое смотрение в небо
с чистого льда на катке
оставляет следы на всю жизнь
будто в тронный зал
входит мороз
в Сад Молодежи
обнажая во всем тайный смысл
неприступный
как ледяные фигуры
веселые звуки
руководят жизнью
и юное Ego
еще не ведая своих особых прав
с улыбкой растворяется
в гуще событий под звон коньков
Оттепель
Вновь каплет с крыши
и мысль тонкой струйкой
едва сочится
грозя оборваться
робкие связки посылок
и кропотливое
строительство вывода
такова ее нелегкая работа
лавины сходят с крыш
мешая скольжению
сердца в простор
чистых понятий
сложные абстракции
путаются на привязи
будничных представлений
для достижения цели
нужен сибирский мороз
звездное небо кантианцев
и скрип под ногами в ночи
субстрата зимы
Зал барокко
За приземистыми стенами
смиренные монахи
рвали страждущим зубы
а теперь вместо
просьб о помощи
звучит размеренный Бах
в известку стен
бьют словно в бубен
созревшие каштаны с деревьев
скрупулезно отмеряя время
и даря нам его частицу
как облатку
«Я прихожу на тот берег…»
Я прихожу на тот берег
где на волшебной свирели
начинает играть моя память
здравствуй бывший сосед
хромая
ты уходишь все дальше и дальше
может быть
давно не живешь
а лежишь на тихом
Бернардинском островке
за триумфальной аркой входа
не могу понять
чего ищу
отсвет старой дружбы
погибшей