Неземная. Синтия Хэнд

      – Видишь, – говорит он, пока мы медленно едем в школу. – Ты прекрасно справляешься с ездой по снегу. Уверен, скоро ты станешь профессионалом.

      Его любезность кажется мне подозрительной.

      – Так, что случилось? – спрашиваю я. – Что ты натворил?

      – Я попал в команду по спортивной борьбе.

      – И как ты это провернул, если отбор проводили в ноябре?

      Он пожимает плечами, будто в этом не было ничего особенного.

      – Я бросил вызов самому лучшему борцу в команде. И выиграл. А это маленькая школа. Им нужны соперники.

      – Мама знает?

      – Я сказал ей, что попал в команду. Она, конечно, не обрадовалась. Но она же не может нам запретить ходить в секции, верно? Я устал от этого дерьма: «Нам нужно залечь на дно, а то вдруг кто-то узнает, что мы отличаемся от всех». Даже если я выиграю бой, вряд ли кто-то скажет: «Ой, что это за парень, он действительно хороший боец, должно быть, он – ангел».

      – Это точно, – неуверенно соглашаюсь я.

      Но мама не из тех, кто устанавливает правила без причины. Уверена, существует объяснение для ее осторожности.

      – Но дело в том, что мне теперь придется ездить на некоторые тренировки, – говорит он, неловко ерзая на сиденье. – Ну, если честно, то на все.

      На минуту в машине повисает тишина, которую нарушает лишь жужжание печки, которая дует нам в ноги.

      – Когда? – наконец спрашиваю я.

      И мысленно готовлюсь к плохим новостям.

      – В половину шестого утра.

      – Ха.

      – Да ладно тебе.

      – Пусть тебя возит мама.

      – Она сказала, что если я так хочу ходить на тренировки команды по спортивной борьбе, то должен сам решить эту проблему. Взять ответственность на себя.

      – Ну, удачи, – смеюсь я.

      – Пожалуйста. Это всего на несколько недель. А затем моему приятелю Даррину исполнится шестнадцать, и он сможет забирать меня.

      – Уверена, маме это понравится.

      – Брось, Клара. Ты у меня в долгу, – тихо говорит он.

      И это действительно так. Ведь из-за меня его жизнь перевернулась с ног на голову.

      Хотя по нему не скажешь, что он страдает.

      – Я тебе ничего не должна, – говорю я. – Но… так уж и быть. Только это на шесть недель, а потом ищи себе кого-то другого в качестве шофера.

      Джеффри выглядит по-настоящему счастливым. Возможно, мы с ним вновь станем общаться, как раньше. Разве не это называется «искуплением»? Шесть недель ранних подъемов не такая уж большая цена за то, чтобы он перестал ненавидеть меня.

      – Но есть одно условие, – говорю я.

      – Какое?

      Я загружаю диск Келли Кларксон.

      – Мы будем слушать музыку.